Купчино, бастарды с севера

— Зима — не самое удачное время для коммерции, — принимая в гардеробе Пашкину куртку, пожаловался пожилой администратор Гиви. — Люди сонные, усталые. Долго за столиками не сидят. Разговоры не разговаривают. Покушали, заплатили и ушли… Заходи, батоно. Всегда рады. Супруга твоя сидит по правой стороне, за дальним столиком. Очень красивая и умная женщина. Повезло тебе, Павел Сергеевич.

— Повезло, — согласился Сомов. — И даже очень…

— Нехорошо опаздывать на свидание с любимой женщиной, — как и ожидалось, пожурила Сашенция. — Даже если эта женщина является собственной женой, с которой расстался всего несколько часов назад. Мужланом ты, майор, был, мужланом и остался.

— Прости, пожалуйста.

— Может, и прощу. Если порадуешь интересным рассказом. Высмотрел чего-нибудь заслуживающего внимания… э-э-э, на объекте?

— Высмотрел, — присаживаясь на стул, улыбнулся Пашка. — Нагнись-ка, красавица. Шепну пару словечек на ушко…

Выслушав мужа, Александра, неопределённо пожав плечами, подытожила:

— Чего-то подобного я и ожидала. Странная и запутанная история. Впрочем, их дела… Ведь, в такой сексуальной раскованности нет ничего преступного и противозаконного? С точки зрения российского Уголовного Кодекса, я имею в виду?

— Нет, — подтвердил Пашка.

— Вот, и ладушки. Тогда пообедаем…

Они съели по овощному салату, отведали разных куриных штучек, приготовленных во фритюрнице, запили трапезу апельсиновым соком и стали ждать, когда сонный официант принесёт кофе и пирожные.

— Маришка, приветики! — вскинула вверх правую руку Сашенция. — Рада тебя видеть!

— Я тоже рада, подруга. Но, извини, дела. Проверка из Налоговой инспекции внезапно нагрянула…

Сомов повернул голову — жена Толстого бастарда, извинительно улыбаясь, шла вдоль длинной барной стойки в сторону служебных помещений.

— Настоящая бизнес-леди в строгом деловом костюме, — пробормотал Пашка. — А глаза, хоть и с аметистовым оттенком, но строгие-строгие такие и очень холодные. Прямо-таки, ледяные. Чудеса в решете…

— Хочешь сказать, что на подсмотренных тобой фотографиях у Маринки были другие глаза?

— Это точно. Совершенно другие. Затуманенные и развратные — до полной невозможности.

— Интересно было бы — посмотреть на собственные глаза, — вздохнув, неожиданно призналась Сашенция. — Ну, когда мы с тобой, муженёк, занимаемся активным и затяжным сексом.

— Какие, собственно, проблемы? Могу — прямо сегодня ночью — настроить видеокамеру…

— Очень надо! Я же тебе русским языком говорю, мол: — «Посмотреть бы со стороны…». Видеозаписи и фотографии? Попадут, рано или поздно, в чужие руки, потом до самой смерти не отмоешься. Извини покорно, но я не дура… Знаешь, как мы поступим?

— Как?

— Ты, наблюдательный майор, сегодня полночи будешь изучать мои прекрасные глаза, а утром расскажешь — какими они были. Свет, понятное дело, полностью выключать не будем… Договорились?

— А то. Обязательно расскажу…

Начальственно затренькал мобильник.

— Добрый день, Трофим Иванович, — взглянув на высветившийся номер, поздоровался Сомов. — Слушаю вас.

— Есть новости? — хмуро поинтересовался генерал-лейтенант.

— Пока нет, извините. Только-только аппаратуру установил. Надо дождаться вечера.

— А у меня, вот, есть. Слушай сюда, майор… Высоколобые эксперты из «параллельной» конторы, как выяснилось, не зазря едят хлеб народный. Уже оперативно установили личность безголового покойника. Вернее, личность отрезанной головы. Да, корявая фраза… Короче говоря, данная голова — при жизни — принадлежала Игорю Сергеевичу Ковтуну, уроженцу города Хабаровска. Покойному было неполных сорок девять лет, и он имел давнюю судимость — полтора года за хулиганство. Поэтому и засветился в нашей фотографической Базе. Но дело, собственно, не в этом. Последние четыре года гражданин Ковтун проживал в городе Биробиджане, а к нам в Питер прилетел — через Москву — только две с половиной недели тому назад… Въезжаешь в тему?

— Так точно, — тихим голосом, на всякий случай прикрывая телефон ладонью, заверил Пашка. — Игорь Сергеевич привёз с собой биробиджанские автомобильные номера. Он же сидел за рулём белых «Жигулей», из окошка которых вылетела шумовая граната. Потом гражданина Ковтуна — как ненужного свидетеля и отработанный материал — убили. Более того, от мёртвого тела отчленили голову и подбросили её к строительному вагончику. Из серии: — «Не пропадать же добру…».

— Всё верно понимаешь, — хмыкнул Тургаев. — Вот, и думай про город Биробиджан. Мол, каким это боком он прилепился к нашей мутной истории с берегом пруда. А не надумаешь — отправлю в командировку. В сей славный град, понятное дело, по последнему месту прописки отрезанной головы… Понятно излагаю?

— Так точно.

— Тогда — всех благ. Сашутке передавай от меня привет.

— Обязательно передам…

Александра, будучи девушкой сообразительной, всё поняла, даже не слыша телефонных реплик генерала. Подумав секунд восемь-десять, она уточнила:

— Ты же, милый, уже отрабатывал «биробиджанский след»?

— Было дело. Никто из подозреваемых не имеют к этому городу ни малейшего отношения.

— Ну-ну. Так, уж, и ни малейшего…