Купчино, бастарды с севера

Генерал-лейтенант пожаловал уже ближе к ночи. Причём, непосредственно в купчинскую «двушку» супругов Сомовых, безо всяких предупреждений.

Грозно протопал каблуками по бетонной лестнице, требовательно и длинно позвонил в дверной звонок, прошёл в квартиру, вручил растрёпанной Сашенции тощий букетик слегка подвядших гвоздичек, звонко чмокнул её в румяную щёку и, солидно откашлявшись, заявил:

— Принимайте дорогого гостя, купчинские молодожёны! Я тут винца отменного приволок с собой. Старинные боевые друзья прислали с оказией. Так что, за вами — лёгкий стол. Никаких изысков не надо, так — чего попроще. Посидим на кухне, выпьем, закусим, обсудим некоторые важные аспекты нашей совместной деятельности…

Глава одиннадцатая Терпкое вино — из ягод дикой сливы

Пашка оперативно застелил кухонный стол чистой скатертью, достал из буфета тарелки, вилки, ножи и фужеры, а из хлебницы — плетёное блюдо с нарезанными ломтями чёрного хлеба. Фирменного «круглого питерского хлеба». Для тех, кто понимает, конечно…

Сашенция отварила в мятом эмалированном ковшике две упаковки толстеньких сарделек, слила воду в раковину, и — прямо в ковшике — выставила на стол. После этого открыла полулитровую стеклянную банку и вывалила в глубокую фарфоровую миску маринованные пупырчатые огурчики. Рядом пристроила вскрытую прямоугольную жестянку с прибалтийскими шпротами.

А генерал-лейтенант, достав из полиэтиленового пакета, торжественно водрузил — рядом с эмалированным ковшиком — пузатую бутылку тёмно-синего стекла.

Расселись вокруг стола на табуретки. Тургаев, умело отвинтив пробку на бутылочном горлышке, наполнил фужеры — на одну треть — тёмно-янтарной жидкостью.

— О, какой чудесный и необычный аромат! — восхитилась впечатлительная Александра. — Слов не хватает! Чем же это пахнет? М-м-м… Далёкими и загадочными странами, вот, чем!

— Угадала, чертовка черноволосая, — умиротворённо улыбнулся генерал. — Сейчас мы с вами, молодожёны, будем вкушать самый знаменитый и легендарный никарагуанский напиток. Знаете, двоечники, такую страну — «Никарагуа»?

— Наслышаны, как же, — хмыкнул Сомов. — Тропические тёплые моря, белоснежные ласковые пляжи, беспокойные вечнозелёные джунгли, шумные попугаи. Говорят, что там революции практически бесконечны. Только завершается одна, так тут же, безо всякого временного зазора, начинается другая…

— Наслышаны они, теоретики… Я же неоднократно — в яркие молодые годы — кувыркался, помогая сандинистам, в тех благословенных и чарующих краях. С верным «Калашниковым» в руках, ясен пень. Вот, никарагуанские друзья, верные товарищи моей боевой юности, презент передали… А по поводу «бесконечных революций» ты, майор, прав на все сто процентов. Беспокойные, гордые и очень активные люди проживают в Никарагуа. Чуть что — сразу хватаются за пистолеты-автоматы. Мол: — «Свободу ущемляют! К оружию, граждане! К ответу — сук коррупционных! Пепел незабвенного Симона Боливара (а также не менее незабвенного Эрнесто Че Гевары), стучит в наших горячих сердцах! Но пасаран! Мочи, не ведая сомнений, сатрапов, губернаторов и прочих казнокрадов!». Хорошие и правильные ребята, короче говоря. Побольше бы таких.

— А как называется этот благоуханный напиток? — заинтересованно подёргивая крыльями курносого носа, спросила Санька.

— Вообще-то, на цветастой бутылочной этикетке значится на испанском языке, мол: — «Терпкое вино — из ягод дикой сливы», — насмешливо прищурился Тургаев. — Но это не совсем так. Стандартная никарагуанская шутка, направленная на снижение акцизного сбора. На самом-то деле крепость этого «вина» находится на уровне пятидесяти пяти-шести алкогольных градусов. Бывает… Ну, молодожёны, вздрогнули! За боевых товарищей! Но пасаран!

— Но пасаран! — поддержал Пашка.

Дружно выдохнув, выпили.

— Кха-кха. Бож-ж-жественно… Сплошное тропическое разнотравье, — жадно впиваясь белоснежными зубами в аппетитный бок сардельки, похвалила Александра. — В груди стало горячо-горячо. Вдоль позвоночника — неудержимым ручейком — побежали шустрые колючие мурашки. В голове тихонечко зашумело… Замечательная штуковина!

— А то, — браво отправляя в рот пригоршню консервированных прибалтийских килек, глухо хохотнул генерал-лейтенант. — Тимофей Иванович плохим напитком не угостит. И совета дурного никогда не даст… Хотите, ребятушки, я вам стишок зачту? Ну, тогда слушайте…