Кумите

— Какой-то протокол?

— Материалы из милиции по поводу смерти Виталика! Реальные протоколы следствия.

Несколько минут Сергеев молча изучал листик бумаги. Затем сказал:

— Это мне что-то очень напоминает… Странно… Словно все это я уже где-то видел… Ничего не понимаю…

— Жилмассив «Царское село», на официальных документах обозначенный как коттеджный городок, имеет несколько владельцев. Пару лет назад горстка предприимчивых бизнесменов купила возле моря, за городом, большой участок земли. Участки земли, стоившие невероятно дорого, быстро продали. Покупателями стали богатые бизнесмены и все высокопоставленные чиновники городской и областной администрации. Родители Виталика имеют в этом месте дачу, бедненькую по сравнению с другими хоромами, около миллиона долларов стоимостью. По версии следствия, ночью он ехал именно туда. И сорвался в заброшенный, но огороженный каньон. А теперь посмотри две карты, которые мне удалось достать у одного из владельцев массива «Царское». — Ри снова достала какую-то бумажку.

— Особенно обрати внимание на вторую карту. Дело в том, что изображение на ней весьма правильное, хоть и нечеткое. Три заброшенных каньона действительно соединены между собой. Границы стерлись, каньоны завалены, а неглубокое дно поднято наверх обломками ракушника и заросло сорной травой. Точно так же и два холма напротив срослись и соединились в одну гору, и только по карте местности можно различить, что на самом деле их два.

Юрий резко швырнул листки на крышу машины.

— Но это невозможно! Ты смеешься! Это нереально! И не может быть правдой!

— Вижу, ты все понял. Мне очень жаль, но это действительно так.

— Значит, убийство Виталика почти можно доказать… Ты права.

— Итак, мы с тобой сейчас стоим на месте гибели твоего друга. На предполагаемом месте. Ты человек с нормальным зрением. Скажи мне, ты здесь видишь каньон?

— Нет…

— Правильно. Каньона под названием «Графские развалины» здесь нет. Он есть за несколько километров отсюда. Там, где я специально заставляла тебя полчаса ездить среди желтых камней. Скажи мне, там есть обрывы?

— Неглубокие…

— Там можно разбиться?

— Нет…

— Все было очень просто. Никакого Виталика в ту ночь здесь не было. И он никуда не ехал. Виталик погиб на кумите. Теперь — хочешь, поедем к свидетелю? У меня записано имя. И адрес. Это, разумеется, не в элитном поселке. Как ты понимаешь, в «Царском селе» не может быть свидетелей. Поселок Червоный хутор. Тут недалеко.

Они ехали минут двадцать. Наконец увидели несколько белых неказистых домов.

— Дом 10. Комарова Мария Александровна.

— Как могла эта женщина оказаться на месте катастрофы, то есть так далеко? До поселка ведь ехать и ехать!

— У свидетеля, как ты понимаешь, никто этого не спрашивал. Видела и видела.

Дом 10 представлял собой одноэтажную хибарку — мазанку в два окна с местами прохудившейся крышей. Сломанный деревянный забор. Запущенный огород. На противоположной стороне улицы, роясь в куче отбросов, возился старый и больной пес, подозрительно косясь на них одним глазом. Людей не было. Оставив машину, они подошли к облезлой деревянной двери. Постучали. Им открыли не сразу. Стук пришлось повторить несколько раз. Наконец с подозрительным скрипом дверь открылась. На пороге стоял небритый пьяный мужик лет 50-ти, в рваных спортивных штанах и потертой меховой тужурке. Неприязненно буркнул:

— Чего надо? — пошатываясь, он еле стоял на ногах.

— Нам нужна Комарова Мария Александровна, проживающая здесь.

— А вы кто такие будете?

— Мы из социальной службы. Приехали из города.

— А какого хрена? Сказано ведь: не продаю дом! Не продам — и все! И нечего тут на шикарных иномарках ездить! И бабку не выпишу — должен же я половину квартплаты платить! Так что идите нахрен!

— Да не нужен нам ваш дом! Нам нужна Комарова…

— Нету моей бабки! Нету! Померла она, старая сволочь!

— Когда померла?

— Старая была — девяносто один год. И не вставала уже… Три года назад померла бабка! Понятно? Три года! Социальная служба, нахрен!

Мужик разразился пьяной, бессмысленной бранью. Сергеев и Ри поспешили сесть в машину и уехать. Обратный путь проделали почти молча. Только один раз он спросил:

— Как ты узнала?

— Есть свой человек — попросила в ментовке поднять для меня документы. За деньги.

— Я не знаю, где ты это взяла, но лучше бы тебе в это не ввязываться! — Голос ее знакомого мента трагическим шепотом разносился в кафе, и она широко раскрыла глаза от удивления.

— Я не понимаю… О чем ты говоришь?! О моей химической формуле?

— Химической формуле! Это не формула, а проклятье!

— Ничего не понимаю! Ты можешь говорить ясней?

— За этим я сюда и пришел! У меня мало времени и еще меньше желания разговаривать об этом… Поэтому слушай.

В маленьком кафе, где они встретились, совсем не было людей, но все равно ее знакомый мент нервничал, что совершенно не было на него похоже, и даже его лицо пошло красными пятнами. Ри застыла, вслушиваясь в каждое его слово. Когда она просила его узнать все о формуле, которую случайно нашла в бумагах Масловского, то не думала, что возможна такая реакция.