Кулл и Клинки Лемурии

— Пусть будет по-твоему, — не стал возражать атлант. — Но тогда объясни им, что все теперь зависит от них. И еще: если сможешь прямо ночью сделать свое дело, быстро и без шума, отлично. Если возникнет хоть малейшая опасность, подожди до утра. Не лезь на рожон. Быстрота, конечно, для нас важна, но все-таки главное — внезапность. Помни об этом.

— Не беспокойся, — заверил друга Барус. — Что сможем, сделаем, но понапрасну рисковать не станем.

— Отлично, — кивнул Кулл. — Я почему-то думаю, что захватить остров будет нетрудно. Вряд ли у барона там много людей. А вот потом… — Он задумался ненадолго. — И лучше бы Харм подольше задержал Родого.

* * *

Камелиец все сделал как надо. С утра он отправился по тавернам выслушивать просьбы, жалобы и предложения. Родого, узнав, что «Богиня Морей» ночью покинула гавань, ринулся следом, но везде оказывалось, что Харм «только что был здесь» или «совсем недавно ушел». Взъерошенный и багровый от злости Родого носился по городу. Так продолжалось почти полдня, пока ему наконец не повезло: хозяин одного из припортовых кабачков сказал, что ожидает Харма с минуты на минуту. Родого сел и вздохнул с облегчением. Однако после второй бутыли турийского он понял, что может просидеть здесь вечность. Он вскочил и, не слушая уверений хозяина, что почтенный Харм должен вот-вот появиться, вышел на улицу. Тут ему и в самом деле повезло. Камелиец в окружении своих людей шел навстречу, и кабатчик с обиженным видом попенял Родого на его недоверчивость.

Разрешение на выход в море Харм подписал тут же, на улице, посетовав на то, что люди покидают Дуур-Жад: то «Богиня Морей» направилась куда-то на юг или запад, а теперь вот и почтенный Родого. Это бьет по карману содержателей таверн. Схватив бумагу, купец кинулся в порт, где его поджидал пузатый одномачтовик Ридо. И тут его ждало новое разочарование. Два пришедших поутру идиота перегородили своими галерами выход в море и отправились пьянствовать. Он проклял себя за то, что не наказал с утра капитану самому позаботиться об этом, и снова помчался по городским притонам. Правда, сначала он попытался договориться с вахтенными мешавших ему галер, но первый заявил, что на судне нет ни одного гребца, а второй и вовсе послал его к морскому демону под хвост.

Тем не менее рано или поздно все подходит к концу. Закончились и мытарства Родого. Злой на весь свет, он стоял на палубе кораблика, выгребавшего из гавани. День подошел к концу, на море опускалась ночь. Сколько времени пропало впустую! Впрочем, плевать на все! Хорошо еще, что вообще удалось выбраться живым из Дуур-Жада! С него хватит, больше он сюда не вернется! Он вспомнил пиратский рейд в горы и последовавшую за этим ночь, когда по всему городу вылавливали людей Ридо. Каким-то чудом он единственный сумел спастись, да и то лишь потому, что ему повезло: его мало кто знал, а из знавших Родого в лицо ни одному не удалось пережить страшной ночи. Но теперь все! Что бы ни говорил Ридо, как бы ни упрашивал, ни угрожал, нога его не ступит в этот треклятый городишко.

Почти сутки назад с Дуур-Жада унеслась стремительная и смертельно опасная «Богиня Морей», а теперь на юг, на встречу с эскадрой Ридо, уходило неуклюжее суденышко с десятком моряков на борту. Они двигались навстречу ветру, часто меняя галсы, стремясь быстрее доставить барону радостную и тревожную новость: его давний враг покинул пиратский остров.

В сгущавшихся сумерках одномачтовик решительно продвигался к цели, но ни капитан его, ни почтенный Родого не знали, что на всех островах архипелага еще утром подняли тревогу и теперь за ними наблюдают десятки глаз, выясняя, где еще успел укорениться ненавистный барон.

Глава вторая ОСТРОВ

— Я не желаю даже слышать об этом!

Словно загнанный в клетку зверь, барон метался по каюте. Время от времени он бросал на сына гневные взгляды, и негодование его только усиливалось от сознания того, что сын не уступает ему в упрямстве. Наконец Ридо остановился у обтянутой голубым шелком стены каюты и попытался взять себя в руки. Взгляд его скользнул мимо сына и побежал дальше, лаская любовно собранные тут вещицы. На огромном гурийском ковре, который украшал стену напротив входа, была развешана безвкусная, но зато богатая коллекция дорогого оружия. Кривые турийские сабли и камелийские мечи ни на что не годились в бою, но зато рукояти и ножны были щедро усыпаны драгоценными камнями. Оружие располагалось по обе стороны от висевшего в середине продолговатого щита с золотым гербом барона.