Кукушка

– Нельзя так. Пока ты тут живёшь, ты должна поддерживать политику президента.

– Но ведь президент – это не моя родина! – Возмутилась Оля. – Моя родина – Россия. Путин – это ещё не вся Россия. Как гражданка страны, я могу и должна критиковать режим.

– Ты не понимаешь, что говоришь. Ваше поколение продаст страну.

– Это вы не понимаете.

И так по кругу. Круг на каждого родственника.

Когда-то Оля очень любила бывать у тёти. Та в молодости работала шеф-поваром в фешенебельном советском ресторане, а сейчас пекла сногсшибательные пирожки. Оля уплетала эти пирожки за обе щеки и продолжала каждым разговором укреплять свой статус врага народа. Статус предателя родины.

Сегодня ни один пирожок не лез Оле в горло – как и статус предательницы. Но если пирожок Оля могла отложить, то этот статус к ней прилип намертво, и никак Оля не могла от него отделаться.

Оля с вежливой горечью попрощалась и вышла из квартиры. К тому моменту ветер унёс разноцветные пакеты на десятки метров от мусорных баков. Машина уже уехала. Оля смотрела, как танцевали в воздухе пакеты, цепляясь за голые ветви деревьев, и хотела стать такой же лёгкой. Чтобы ветер смог её поднять – и унести далеко-далеко.

Подальше от любимых родственников и гордого статуса врага народа и предателя родины.

Но Оля не могла никуда улететь – ей приходилось оставаться в России и спасать родину от настоящих врагов. Тех, кто раздавал эти статусы направо и налево.

От своей же семьи.

***

С каждым днём разговоры с семьёй забирали всё больше и больше сил. Силы уходили в небытие, как сквозь решето. Оле казалось, что она просыпается уже уставшая и оставшиеся часы до сна тратит на то, чтобы держаться на ногах.

По работе ей нужно было отредактировать статью. Оля смотрела в текст, и буквы плыли перед глазами. Оля удалила неверный дефис, заменила на верное тире – и несколько минут отдыхала. Пальцы не хотели двигаться – будто парализованные, мозги не хотели двигаться – словно её покусал кто-то из зомби-родственников.

Оля смотрела на рабочий файл и не могла заставить себя работать. Не могла сделать себе кофе, чтобы взбодриться. Не могла посмотреть в окно и посчитать ворон. Она моргала, дышала и бездумно пялилась в документ, будто там было написано будущее России.

Последние крохи ресурса она потратила на репост антивоенного поста. Страх и бессилие выпили энергию дочиста, как голодный вурдалак.

Оля написала тёте, что сегодня не придёт к ней на ужин. Про себя подумала, что, быть может, вообще больше никогда не придёт. Оля не представляла, где возьмёт силы на новые бессмысленные разговоры с зомбированными родственниками, где найдёт силы уворачиваться от их лживых предположений и жестоких заблуждений.

***

Подкрепляя свой статус врага и предателя России, Оля ежеминутно листала новостные ленты СМИ – последних независимых рыцарей, падающих с коней один за другим. Скролила ленту в «Инстаграм». Скоро никого не останется, но пока они есть, Оля будет продолжать читать и следить.

Пока что (пока что!) Оле хватало сил читать новости. Изредка она делала репост в сториз – и тогда палец её зависал в воздухе и никак не мог нажать на кнопку «Отправить». Нужно было собраться с силами, чтобы нажать на кнопку. И каждый раз сил требовалось всё больше, и времени, чтобы аккумулировать силы – тоже.

Оля оборачивалась на себя прошлую и удивлялась себе. Любовалась собой прошлой, той, которая могла выйти на Тверскую и смотреть в глаза космонавтам. Той, которая могла горячо отстаивать свои убеждения в разговорах с родственниками. Прощалась с собой прошлой – предчувствовала, что они не скоро встретятся вновь.

У Оли было мало подписчиков – пятьдесят один человек. Каждого она знала лично. И понимала, что бояться ничего.

Как оказалось, было чего.

«Почему вы молчите? Почему не выходите?» – Спросили у Оли прямиком из Украины. Оля на миг подумала: а что, если в это же время, пока она читает вопрос, в человека летит снаряд? Оля попыталась читать быстрее.

«Выхожу», – хотела было ответить Оля, но испугалась и стёрла.

Ответить так – это всё равно что самой прийти с повинной в полицию. Сколько ей светит за эти шесть букв? Трое суток? Пять? Пятнадцать?

Оля написала по-другому: «Я делаю всё, что могу».

А могла Оля только бояться и листать новости.

Ей ответили так много, что Оля десять триллионов раз пожалела о стёртом сообщении. Хотя уже не была уверена, что это бы её спасло. Человек из Украины делился своим страхом так щедро, словно был Санта Клаусом на детском празднике с предоплаченными подарками.

Оля слушала, впитывала его страхи и ощущала себя губкой на раковине. Из неё сочился страх, как мыльная вода. Стекал по столешнице и капал на пол, как кровь.

Оля подумала: а что, если человек из Украины прав? А вдруг всё дело в том, что она опоздала? Опоздала на митинг, опоздала – совсем? Опоздала во всём.

Вчера Оля была врагом всего лишь России, сегодня она приобрела новый статус врага Украины. Одни ей говорили, что она предала одну страну, другие твердили, что она предала ещё и другую. Оля хотела быть другом, а оказалась врагом в квадрате.