Кукольник

И когда мокрый, измотанный и злой величайший охотник за беглыми рабами Уильям Дженкинс вошел в дверь гостиницы с гремящей кандалами рыжеволосой и сероглазой женщиной за спиной и потребовал открыть ему сарай, сердце Луи дернулось и замерло — вот оно!

Луи Фернье проводил Дженкинса равнодушным, ленивым взглядом, поднялся по скрипучей деревянной лестнице в свой номер и подошел к окну. Шатающуюся из стороны в сторону, практически белую — не отличить! — женщину подвели к двери дощатого сарая, втолкнули внутрь, и вскоре охотник вышел, завел туда же свору рвущихся с поводков собак и, удовлетворенно пыхнув в усы, направился в сторону гостиницы.

— Вот это удача! — счастливо улыбнулся Луи. — Наконец-то!

Тем же вечером, встретившись с Уильямом Дженкинсом за одним столом, Луи с невозмутимостью истинного джентльмена и несуетной доброжелательностью настоящего южанина отметил несомненное и высочайшее мастерство охотника за рабами и с горечью указал на то, что общество даже не понимает, что лишь на таких, как Дженкинс, и держится его благополучие.

Охотник за рабами изумленно замер. За много лет работы он уже притерпелся к тому, что люди относятся к его профессии так, словно он проститутка, — услугами пользуются, но в гости не зовут.

— Вы и вправду так считаете?

— А разве это не так? — вопросом на вопрос отозвался Луи. — Да не будь вас, рабы побежали бы на Север, как тараканы!

— И вас не смущает жестокость этого дела? — все никак не мог поверить, что нашел единомышленника, Дженкинс.

— Вынужденная жестокость, — поправил его Луи. — Разве врач не причиняет боли? А вы врачуете не одного пациента, а все общество в целом.

Дженкинс нерешительно улыбнулся и вдруг расцвел.

— Сэр, позвольте мне угостить вас! Право слово, так редко встречаешь действительно приличного человека!

Луи позволил, но уже через полчаса сам угощал своего нового знакомого, почти друга, а к ночи, когда пошатывающийся от выпитого Дженкинс отправился в свой номер, Луи знал о нем практически все. Но главное — думая об этом, Луи не мог удержаться от искреннего смеха — охотник сам же и настоял на том, чтобы до Нового Орлеана они ехали вместе, в одном экипаже.

— И мне веселее, и вам экономия выйдет, — хлопал по плечу этого приятного юношу Дженкинс. — Да и безопаснее вдвоем в наши-то времена.

Это была очень изящная победа.

Эту ночь Джудит провела почти без сна. Привязанные в двух шагах от нее собаки долго скалили зубы, но и потом, даже когда почти все они улеглись, одна или две моментально реагировали на каждое движение и каждый шорох и начинали тут же рваться с поводков, угрожая порвать нарушительницу тишины в клочья.

А рано-рано утром, еще на рассвете, продрогшую, невыносимо уставшую, падающую с ног Джудит вывели из дверей сарая, загнали в экипаж и посадили на пол, для верности пристегнув цепи к особому кольцу возле козел.

— Вы не поверите, Луи, — брякнув кольцом, повернулся охотник в сторону молодого белого джентльмена. — У меня один ниггер точно такое же кольцо с мясом выдернул! Прямо в клочья древесину разнес!

Джентльмен понимающе улыбнулся.

Охотник с наслаждением втянул воздух затрепетавшими ноздрями и отправился за собаками. Притащил всю свору, усадил рядом с Джудит на пол, запрыгнул сам и ткнул кучера в спину:

— Поехали!

Экипаж тронулся, запрыгал по кочкам, и Джудит, качаясь и поминутно тыкаясь лицом в колени охотника, стиснула зубы, чтобы не разрыдаться. С каждой кочкой, с каждым поворотом она становилась все ближе к неизбежной расплате — наказанию и пожизненной ссылке на плантацию.

Луи ждал недолго. Едва они отъехали на пять-шесть миль, он попросил кучера остановиться, мотнул головой в сторону ближайших кустов и подмигнул Дженкинсу:

— Не желаете?

Дженкинс наметанным глазом быстро оценил надежность крепления своей главной ценности и кивнул:

— Что ж, дорога длинная… можно.

Они спрыгнули, перешучиваясь по поводу вчерашнего вечера, отошли на несколько шагов, и Луи, прикинув расстояние до экипажа, незаметно вытащил из рукава узкий и острый, как бритва, нож.

— Что это у вас на воротнике?

— А? — повернулся Дженкинс и в следующий миг уже стоял на коленях, простуженно хрипя и недоуменно наблюдая бьющую в землю откуда-то из-под его воротника алую струю.

— Луи… — в последний раз прохрипел он, покачнулся, но, поддерживаемый за голову, не упал.

«Спасибо тебе, Великий Мбоа! — мысленно произнес Луи. — Так все и должно быть!»

Джудит ждала недолго. Белый молодой джентльмен вернулся к экипажу, легко вспрыгнул наверх, приобнял кучера со спины, и в следующий миг тот захрипел и рухнул с козел на землю. И тогда джентльмен сунул руку в карман, достал жестяную коробочку из-под чая, открыл, вынул щепотку черного порошка и сыпанул в сторону собак. Те завизжали так, словно их режут, бросились вон из экипажа и, пристегнутые к тому же кольцу, что и Джудит, придушенно хрипя и едва доставая лапами до земли, повисли на поводках.

— Сиди смирно и останешься цела, — бросил джентльмен оторопевшей рабыне, тут же сбросил пиджак, развязал шейный платок и снял дорогую шелковую рубашку.