Кукловод

– Будет комитет – будут и казаки, – резонно возразил прораб. – Эти господа ещё выборы не выиграли, а уже ставят нам условия, – не удержался от ложки дёгтя в бочку всеобщего согласия Аркадий Гермесович.

– Ну, это вы зря, – заметил Юрий Михайлович под общий одобрительный гул. – Требования вполне разумные и приемлемые. – Не за Крячкина же нам голосовать, – возмутился коричневый с искрой. – Не мутите воду, господин Зарайский.

– Значит, решено, – сказал Юрий Михайлович. – Поддерживаем во втором туре господина Гулькина. Я думаю, что господин Зарайский тоже с этим согласится, когда немного остынет. А вы, господин Сытин?

– Согласен, – Сытин отложил в сторону папку с документами и нахмурил густые брови. – Другого выхода, пожалуй, нет.

На этом историческое и судьбоносное заседание завершилось. Дальский пожал не менее двух десятков значительных рук и испытал лёгкое головокружение от успехов. Всё-таки когда человек всего за несколько месяцев из безработного актёра превращается в столпа общества, то это уже самая что ни на есть истинная демократия.

– «Мерседес» опять на прокат взял? – уколол Сергей Брылина. – Обижаешь, советник по культуре, – усмехнулся Костя. – Лимузин мой.

Брылинскую собственность Дальский обживал с некоторой робостью. Всё-таки одно дело, когда машина взята на прокат, и совсем другое, когда она принадлежит вашему другу. И даже не то что бы зависть появляется, а уж скорее предчувствие её. Это очень нехорошее предчувствие. Тем более что интеллигенту по чину не полагается завидовать.

– Тебе, Сергей, квартиру надо менять: советнику по культуре жить в пролетарском районе не престижно.

– Где я тебе столько денег возьму? – криво усмехнулся Дальский. – А счёт в банке, а денежки с казино? Ты меня удивляешь, Сергей, где ты чрезмерно практичен, а где ну просто курам на смех – романтическая натура. – А что, квартиру сейчас можно свободно купить? – Ох, Дальский, Дальский, – затосковал Брылин. – Послушала бы тебя сейчас наша губернская элита – руки бы тебе больше не подала.

В монархическом офисе царило оживление: опередившие Дальского и Брылина, Виталий и прораб уже успели донести до монархических масс весть о грядущей победе. Про массы, это, конечно, сильно сказано – массы в святая святых не допускаются, но наиболее близкая к руководству партии тусовка в составе тридцати человек собралась. Дальскому тут же было предъявлено обвинение в сговоре с врагами за спиной политсовета.

– А с чего вы взяли, господа, что мы уже победили? – удивился Дальский. – У Крячкина рейтинг значительно выше, чем у нашего уважаемого Игнатия Львовича, и если вам нравится петь по утрам «Интернационал», то, пожалуйста, блюдите монархическую девственность.

Протестантское крыло во главе с Заслав-Залесским мгновенно увяло. Сам Игнатий Львович выглядел слегка растерянным, впрочем, это было его обычное состояние.

– Несколько членов политсовета провели предварительные переговоры и получили предварительное согласие на сотрудничество. Участвовать в подобных переговорах Игнатию Львовичу ни к чему – это уронило бы его авторитет.

– Вы отдали практически все рычаги управления в руки рыкинцев, – возмутился Заслав-Залесский, под одобрительный гул своих оживших сторонников.

– Я удивлён, – Дальский патетически взмахнул руками. – Слышать из уст профессионала такие дилетантские речи мне просто больно. Давайте же признаемся себе, господа, что победа свалилась на нас нежданно. У партии просто нет кадров, способных встать к рычагам управления. А ошибок нам в случае чего не простят, в этом мы должны отдавать себе отчёт.

– По асфальту размажут тонким слоем, – мрачно предрёк Попрыщенко. – Идеология идеологией, а людям пить-есть надо.

– Вот именно, – сказал ободренный поддержкой Дальский. – Восстановление монархических традиций процесс длительный и трудоёмкий. На нас не только Россия смотрит, но и весь мир. Поэтому мы и пошли на союз с Рыкиным, оговорив при этом ряд кадровых вопросов.

– Не волнуйтесь, господа, – по-простому пояснил Костя Брылин. – Должностей всем хватит: замы, помы, секретари-референты.

– Речь не о наших окладах, – возмутился нервный Антон Павлович. – А о чём же тогда? – удивился Попрыщенко.

– Господин Рыкин бывший коммунист. – А где же мы вам столько беспартийных наберём? – возмутился до глубины Попрыщенко. – Я сам бывший коммунист. За что же такая дискриминация?

– Нашли чем попрекнуть человека, – укоризненно поддержал прораба Брылин. – Я в некотором роде тоже состоял, – прокашлялся Игнатий Львович, после чего наступила довольно долгая и неловкая пауза.

Пока Антон Павлович краснел от собственной бестактности, Дальский составлял список монархических активистов пожелавших положить жизнь на алтарь Отечества за приличную плату.

– А не слишком ли молод Виктор Марков для такой работы? – Но-но, – обиделся за штабс-капитана Попрыщенко. – Я сам в его годы секретарил в строительном управлении – справится.

– А как с казачеством? – пробасил из угла Михаил Бунчук.

– Тебе и карты в руки, – отозвался Дальский. – Ты теперь у нас председатель комитета.