Кукла в примерочной

Агата Кристи Кукла в примерочной

Кукла лежала на большом, обитом бархатом кресле. В комнате царил полумрак – лондонское небо хмурилось. В мягком серовато-зеленом сумраке расплывались зеленоватые пятна чехлов, занавесей и ковров, сливаясь в одно целое. Сливалась с ними и кукла. Она лежала в неуклюжей позе, безвольно раскинув руки и ноги, – безжизненное нарисованное личико, бархатная шапочка, платье зеленого бархата. Ее взяли из кукольного театра по прихоти какой-то богатой дамы, чтобы посадить рядом с телефоном или оставить валяться среди диванных подушек. И вот она лежала, развалясь, навеки обмякшая и все-таки странно живая. Она казалась декадентским порождением двадцатого века.

Сибилла Фокс быстрым шагом вошла в комнату, держа в руках образцы узоров и какой-то набросок, и взглянула на куклу – с неясным чувством недоумения и замешательства. Однако что именно ее смутило, она не поняла. Вместо этого ей вдруг подумалось: «А куда все-таки подевался образец узора для синего бархата? Где я его могла оставить? Уверена, он только что был где-то здесь». Она прошла на лестницу и крикнула, обращаясь к работнице в мастерской наверху:

– Элспет, Элспет, у тебя там нет синего узора? Миссис Феллоуз-Браун придет с минуты на минуту.

Затем вернулась, зажгла свет и снова бросила взгляд на куклу. «И где же все-таки... ах, вот он». Она подняла узор с пола – как раз там, где тот выскользнул у нее из рук. С лестничной площадки донесся привычный шум останавливающегося лифта, и через минуту-другую в комнату в сопровождении песика пекинеса, громко отдуваясь, вошла миссис Феллоуз-Браун, словно пригородный поезд, шумно прибывающий на небольшую станцию.

– Собирается дождь, – проговорила посетительница. – Будет настоящий ливень!

Она швырнула в сторону меховую горжетку и перчатки. Вошла Алисия Кумби. Теперь она участвовала в процедуре примерки нечасто, лишь когда появлялись особые клиенты, и миссис Феллоуз-Браун являлась одной из них.

Элспет, как старшая по мастерской, принесла платье, и Сибилла надела его на миссис Феллоуз-Браун.

– Ну что же, – проговорила та. – Пожалуй, неплохо. И даже очень хорошо.

Миссис Феллоуз-Браун повернулась боком к зеркалу и посмотрелась в него.

– Должна признаться, ваши платья положительно делают что-то с тем, что у меня сзади.

– Вы сильно постройнели в сравнении с тем, что было три месяца назад, – уверила ее Сибилла.

– На самом деле нет, – вздохнула миссис Феллоуз-Браун, – однако, признаюсь, в этом платье я выгляжу так, будто это правда. В том, как вы кроите, действительно есть что-то такое, что уменьшает объем задней части. Возникает такое ощущение, что ее у меня больше не... То есть, я хочу сказать, она есть, но в том виде, в каком бывает у большинства людей. – Она снова вздохнула и тем движением, каким обычно подбадривают беговую лошадь, похлопала себя по месту, вызывающему такое беспокойство. – Для меня это всегда было сущим наказанием, – пожаловалась она. – Конечно, в течение многих лет мне удавалось втягивать ее в себя, знаете ли, выпячивая переднюю часть. Но я больше не могу этого делать, потому что у меня теперь то, что спереди, не меньше того, что сзади. И я хочу сказать... одним словом, нельзя же втягивать сразу с двух сторон, правда?

– Вы посмотрели бы на некоторых других клиентов! – утешила ее Алисия Кумби.

Миссис Феллоуз-Браун попробовала пройтись взад и вперед.

– Спереди хуже, чем сзади, – посетовала она. – Живот всегда лучше виден. Или, может быть, всегда просто так кажется, потому что, когда вы говорите с людьми, вы стоите к ним передом, и в этот момент они вас не могут видеть сзади, но зато могут заметить живот. Как бы там ни было, я взяла за правило втягивать живот, и пусть то, что сзади, заботится о себе само. – Она еще больше повернула голову, слегка наклонив ее, и затем вдруг сказала: – Ах эта ваша кукла! От нее у меня прямо мурашки, будто от змеи. Как давно уже она у вас?

Сибилла бросила неуверенный взгляд на Алисию Кумби, которая выглядела смущенной и слегка расстроенной.

– Не знаю точно... некоторое время; никогда не помнила таких вещей, а теперь и подавно – просто не могу вспомнить. Сибилла, сколько она у нас?

– Не знаю, – ответила та кратко.

– Послушайте, – проговорила миссис Феллоуз-Браун, – от нее у меня точно мурашки ползут. Жуть! У нее, знаете ли, такой вид, словно она все время смотрит на всех нас и, наверно, смеется в свой бархатный рукав. На вашем бы месте я бы от нее избавилась. – При этих словах ее слегка передернуло, а затем она углубилась в обсуждение деталей будущего платья. Стоит или нет сделать рукава на дюйм короче? А как насчет длины? Когда все эти важные вопросы были благополучно решены, миссис Феллоуз-Браун облачилась в свою прежнюю одежду и направилась к двери. Проходя мимо куклы, она вновь посмотрела на нее. – Нет, – процедила она, – мне эта кукла не нравится. Она словно является принадлежностью этой комнаты. Это выглядит противоестественно.