Кукла в чужих руках

— Что с тобой? Опять приступ?

Он помотал головой, но я-то видела, что это именно оно — внезапный приступ астмы, и Кирюха задыхается. Ничего удивительного: на улице мороз градусов десять, и даже у меня при каждом вздохе саднило горло.

Родственник Рафика, поняв, что нам от него никуда не деться, сбавил темп и медленно, осторожно приближался. За ним, аккуратно переставляя ноги, двигался Рафик. В руке он сжимал сломанную ножку стула, которой я заперла дверь на чердак.

— Ну чё, ублюдки малолетние? Наколоть меня решили?

— Давай, Сонька! — сказал Кирюха и подтолкнул меня к «тропе».

Железная перекладина, ведущая от одной крыши к другой, показалась мне еще тоньше, чем обычно.

— Кир, тут метров двадцать! Я не смогу!

— Три, Софи. Только три. И ты сможешь.

И он снова подтолкнул меня. Крупные хлопья кружились в сером вечернем небе, но на самой «тропе» их почему-то не было. Может быть, она СЛИШКОМ узкая?

Сглотнув сухой комок, я сжала кулаки и поставила ногу на перекладину. Как раз в ширину подошвы. На другом конце была стена без окон, глухая и серая, как этот вечер.

— Смотри вперед! И сконцентрируйся на чем-нибудь!

Кирюха что-то еще советовал, но я его не слышала. В ушах стучала кровь. Я выбрала верхушку антенны на той стороне и не спускала с нее глаз. Шаг. Еще шаг. Перенести ногу и поставить прямо перед носком ботинка. Повторить. Снова. А снежинки цеплялись за ресницы.

Интересно. Если. Я. Упаду. Это. Будет. Очень. Больно?

Сделав последний шаг, я резко выдохнула и оглянулась. Кирюха шел посередине «тропы». Грязно-белые подошвы кед ловко переступали по железной полосе. Сам он сосредоточенно смотрел в одну точку за моей спиной. Рафик с родственником жгли его спину взглядами, полными ненависти.

Кирюха уже почти преодолел расстояние, разделявшее нас, как вдруг Рафик размахнулся и с криком «Тварь!» швырнул ножку стула. Обломок пролетел в нескольких сантиметрах от Кирюхиной щеки и глухо ударился о железную перекладину. От неожиданности Кирюха дернулся, судорожно вздохнул и закашлялся. Несколько мгновений он балансировал на месте, а потом рухнул вниз. Зрители бросились к краю, а я, зажав ладонью рот, упала на колени.

Слезы застилали глаза, но я подползла и заглянула за кромку крыши. Мое сердце, упавшее вместе с Кирюхой, подскочило к горлу: уцепившись за железную перекладину, он висел над пропастью в пять этажей. Костяшки его пальцев побелели, голова была запрокинута, губы сжаты в упрямую нить.

— Сейчас я тебе устрою полет шмеля, козел! — заорал Рафик.

— Только попробуй! — завизжала я. — Сядешь за убийство! Я все снимаю на видео!

И я выхватила из кармана телефон.

— Да ну на хрен этих малолеток, — рявкнул родственник Рафика.

И, развернувшись, потопал прочь. Рафик потрусил следом. А я, победно тряхнув телефоном, выронила его. Он скользнул по крыше голубым бликом и исчез.

Плюхнувшись на живот, я распласталась на скользком железе и протянула Кирюхе руку. Но это только в кино показывают, как один герой подает другому руку, тот хватается за нее и умудряется выкарабкаться из пропасти. В жизни это не работает. Но я, вопреки всякой логике, подползла еще ближе и, рискуя свалиться, обхватила Кирюхино запястье. Вцепилась так крепко, как только смогла. Фиолетовые сумерки опустились на крышу.

Я сжимала теплое Кирюхино запястье, и биение его пульса сливалось с моим. Я понимала, что долго так продолжаться не может. Зажмурившись, я еще сильнее обхватила его руку. Понимала, что мы не справимся, но отпустить не могла.

— Сонька! — прошипел Кирюха. — Ты мешаешь! Дай сам попробую.

— Пробуй так! Не отпущу!

Вдруг на верхнем этаже распахнулось окно, и мужской голос сварливо заорал:

— Долбаные руферы! Заколебали уже!

Последовало молчание, а потом короткое ругательство, означающее, что мужик сильно удивился. И через минуту снова заорал:

— Я вызвал спасателей! Держитесь, пацаны!

Мы держались. Вернее, держалась я, а Кирюха пытался подтянуться на перекладину. Наконец, когда ему удалось забросить на нее ногу, внизу появилась машина МЧС.

Колено к колену мы сидели с Кирюхой на продавленном диване в нашей коммунальной кухне. Пахло свежим чаем и валерьянкой. Моя мама и тетя Наташа сидели за столом напротив нас. Их скорбный вид навевал тоску. Но и она не могла омрачить мою радость от того, что Кирюха спасен и рядом со мной.

— Вам что, по двенадцать лет? — выдавила моя мама.

Я покосилась на Кирюху: он крутил в пальцах черную пластиковую зажигалку и молчал.

— Кирилл! Ладно Сонька — она за тобой, по-моему, куда угодно пойдет! Но ты-то совсем не соображаешь?

Кирюха иронически хмыкнул и покосился в мою сторону.

— Мало того, что чуть не убились, так теперь еще и штраф придется платить!

— Штраф — ерунда. Деньги у нас есть, — не поднимая головы, сказал он.

Я удивленно повернулась и наткнулась на решительный взгляд.

— С этим надо покончить, — сказал он.

И тут до меня дошло! В суете и беготне по обледенелым крышам мне некогда было подумать, но сейчас я поняла, почему родственник Рафика так остервенело гнался за нами!

— Да, я их перепрятал, — ответил Кирюха на мои задранные брови. — Да, я тебе не сказал. Извини.