Кукла. Прошлое, которого не было

— Ладно, милая. Успокойся, хорошо? Ты выглядишь испуганной.

— Я словно свалилась в черный колодец, — описала я часть видения и подождала реакции на свои слова. На лице Льва Валерьяныча мелькнула тень разочарования, что заставило меня резко насторожиться. Знал ли он о чем-то таком, представлявшем угрозу для меня? Определенно, нет причин расслабляться. И хотя старик был пока единственным, кто зародил во мне глухие подозрения, ощущение светлого периода в жизни стало сходить на нет, сменяясь привычной угрюмостью.

— Ничего, Табат. Первая попытка чаще всего провальная. Это экспериментальное оборудование. Я изучаю феномен кукол, физиологию, психологию, в том числе и поражение центров памяти при восстановлении. Есть теория, такая новаторская во многом, что на самом деле, информация просто глубоко сокрыта, но ее возможно достать. Я дистанционно состою в группе ученых, разрабатывающих технологии по изучению головного мозга, памяти и регенеративных процессов в тканях. Куклы уникальные существа, а создатель «Восстановителя» гениальный ученый. Но он оставил нам слишком много загадок и слишком мало ответов, милая Табат. Его теперь часто называют злым гением и незаслуженно принижают его открытия. Природа людская такова, что тех на кого молились, часто следом подвергают анафеме. Но разве дело в прекрасном ученом рискнувшим пойти против всех известных правил и создавшим необычайное? Кто виноват в том, что не хватило терпения, знаний, мудрости довести начатое до ума. Зато свалить на кого-то ответственность за собственные ошибки, проще не бывает. Тебе ли не знать, Табат? — Он горько улыбнулся и отнес кубик обратно к шкафу, — поверь, если позволишь, со временем я восстановлю твою прежнюю личность. Вспомнишь, кем ты была до восстановления, прежнюю жизнь, мир. Шанс есть. А сейчас, девочки, идите на кубрик. Я тоже подойду, только закончу дела. Так, погоди-ка шустрилка!

Старик вернулся к креслу Марты, которая, измучившись от безделья и вынужденной неподвижности, уже крутилась в нетерпении, и ловко снял с ее лица металлическую штучку. Та уже успела принять свой первоначальный вид продолговатой блестящей таблеточки, втянув все капилляры-побеги обратно.

Марта взяла из рук старика влажную салфетку и тщательно вытерла лицо.

Я впечатлилась. От синяка и припухлости не осталось и следа. Лев Валерьяныч занялся какими-то делами и больше не обращал на нас внимания. Его безразличие помогло мне немного расслабиться. Предыдущий монолог также поспособствовал, чуточку. Ведь, несмотря на складно и ладно рассказанную историю, она могла оказаться фальшивкой, рассчитанной на усыпление бдительности. Хотя, не скрою, соблазн узнать, кем я была в прошлой жизни довольно велик. Но, стоит ли? Ведь сейчас я цельная личность, да и не знаю никакой иной жизни. Попытка вытащить воспоминания, может обернуться куда большими неприятностями, чем наивное желание познакомиться с собственным прошлым. Например, вспомню, чего на протяжении пяти лет от меня добивался капитан. А вот хочу ли? Куда спокойнее жить, если навечно похоронить тайны. Так я буду в большей безопасности, кажется. Но что делать, когда в моей жизни снова появятся любопытные, задающие вопросы и требующие ответов? Надо обмозговать ситуацию на досуге, а пока, лучше притвориться тем, кем меня хотят видеть. Куклой. Странным бесполым существом. Выносливым, терпеливым и послушным.

— Эй, спящая принцесса, — одернула Марта, — ты вырубиться прям тут, как погляжу, собираешься. Не спи, день еще. Давай, подымай задницу. Дел до хрена. Пока, Лев Валерьяныч и спасибо, любезный наш доктор.

Как ни странно, последнее предложение в ее устах прозвучало с нежностью искренней благодарности.

— Иди, егоза, — добродушно отмахнулся старик, — Табат, завтра жду тебя. Хорошо?

— Да, — пробормотала я, покидая медотсек и отчаянно злясь на себя. Научусь ли когда-нибудь говорить — нет? Это дрессировка Сневедовича сделала меня такой послушной и безотказной. Я иногда пыталась бороться с внутренним монстром, но обычно получалось только хуже. Достаточно вспомнить последний раз, когда едва не потеряла работу, еще даже не приступив к службе. О, у меня, конечно, готово было оправдание на все случаи жизни, но оно же являлось худшим из проклятий. Может быть, относись капитан ко мне иначе…

Мне не хватает главного, убедительной адаптации, в их, человеческом обществе, понимания, как правильно вести себя, реагировать. Трудно разобраться, еще труднее научиться имитировать то, что люди делают по наитию. А чувствовать, нет. Это первое, чему учат кукол, и капитан не отступал от правил хорошего тона. Он проводил со мной содержательные беседы, из которых удалось почерпнуть много полезного.