Кукла колдуна

Встала, а лучше бы не вставала, честное слово. Отвыкла я от своего «теловычитания», без слоя жирочка под кожей, попа отсиделась напрочь, идти не могу. А надо. Стоп! Что, если мой драгоценный супруг опять на меня нападет? Лом я же не убрала! Пусть только попробует, придушу голыми руками! Или вешалкой дам по голове. Как лихо я ее вчера опрокинула и втиснула между стеной и дверью. Теперь бы выковырять обратно ещё. Да уж. Встряла, так встряла. Ещё и глаза толком не смотрят, а тело все никак не хочет размяться после бессонной ночи. Еле сдвинула с трёх пинков, как следует, разозлившись на жизнь в целом и себя саму в частности. Приволокла в дом не пойми кого и не пойми зачем! Резко распахнула дверь, возня с вешалкой, я полагаю, вполне могла сойти за деликатный стук средневековым тараном. Эльфа нет. То есть, совсем нет. Лом лежит на полу, где и лежал, а мужа моего нет. Осторожно заглянула за дверь. И там тоже нет. И под кроватью нет. В шкаф бы он не влез, даже если сложить как зонтик. Самоубился он, что ли? Так давно бы суета была на проспекте, полиция там, ещё какие-нибудь службы. Осторожно подкралась к окну, выглянула наружу на канал и проспект, зачем-то прикрыв правый глаз. Нет его. Ни на газоне, ни на асфальте, нигде нет.

— Чтоб тебе, принц крови! Сбежал? А разводиться кто будет? Пропадешь ведь! Или машина задавит, или помрёшь с голоду! Идиот! — проорала с чувством в окно, — похоже, дворники у нас так и не завелись. Муж мой, что, на козырек парадной спрыгнул?

— Сбежал и сбежал, нового найдешь! Красавица! — крикнул мне хозяин таксы, мерно орошающей дерево.

— Хозяйка? Ты мужа выбросила или этот убогий, действительно, настолько неумный, что сбежал от полного холодильника колбасы?

— Надо его найти! Пока дел не наделал!

— Зачем? Пусть себе бегает, а мы поедим для начала. Не переживай. Если бы я пропал, было бы куда хуже. Уверяю. А от эльфа никакой пользы, только ущерб!— лысый палец взлетел вверх к потолку. Он взрослый, и сам со всем разберётся, раз уж умудрился сбежать из хороших рук, даже не распробовав главного блюда!

— Какого?

— Тебя, разумеется! Я сделал все, что в моих силах, чтобы вам не помешать. Обожрался до полусмерти!

Глава 26

Энтель

Подлая, лживая, мерзкая и порочная ведьма! Как я мог попасться? Ведь сам к ней пришел! Сам! Сам напросился перенести меня в этот мир! Сам дал ей слово выполнить одно желание. Эльфийское слово нерушимо во веки веков, тем более, слово чести, данное супруге. И не важно, что мне настолько не повезло! Что моей женой стала та, что входит в число тринадцати ведьм страшного ковена! Как такое только возможно? Смешать саму суть жизни, свою собственную кровь с тьмой вот этой вот! Нет мне ни оправдания, ни прощения. Столько лет мы берегли дворец ото всех иных рас, кроме эльфийской, столько лет плутали наши дороги, а теперь все пропало из-за меня одного! Определенно, я войду в историю, как и мечтал. Вот только совсем не героем, а мерзкой тварью, пособником ведьм, грязным пятном на дереве нашего великого рода. Что предпринять? Как успеть предупредить своих? Пусть меня казнят за проступок, пусть оплюют у всех на глазах, но предупредить отца я обязан. Повезло, что жена не прикоснулась ко мне. Не стала брать то, на что имеет теперь полное право. Быть может, я ещё не весь пропитался ее тьмой, ее пороком и грязью прошлых обрядов, ею творимых в этом жилище. Хотя, не все ли равно? Жизнь окончена. Чистого будущего для меня никогда не наступит. Даже если отец проявит милость и меня не казнят, все едино. Судьба изгнанника горька и печальна. Под родные кроны я теперь ступить смогу только раз, чтоб предупредить своих и навеки со всем попрощаться.

Поздно жалеть себя, нужно спешить. Ведьма ещё может вернуться. Дверь заперта, окно — мой единственный путь на свободу, странно, что она не стала и его замыкать. Неужели надеется на мое смирение? В два прыжка оказался я на тверди земной. Леса нет здесь, кругом серая мгла и холодный камень. Что есть сил бегу широкой дорогой, сам толком не зная, куда. Лишь бы бежать, греть в душе надежду на чудо, да смотреть, не мелькнёт ли над головой растрёпанная метла. Повороты, проулки, серость домов, экипажи ещё не тронулись с места, лавки торговцев закрыты, солнце так и не рухнуло толком за горизонт, но и на небо вернуться оно не торопится. Скрылось во мгле, даёт время нечисти притвориться людьми. Впереди меня по дороге неторопливо идёт незнакомка, будто совсем человек, если не вглядываться в лицо. Умертвие, нежить, бледная кожа и красные прожилки в глазах, гримаса отвращения и боли на том, что когда-то, безусловно, было лицом, бурчание под нос странных, лишенных всякого смысла слов о подобии фигур и линий.