Кукла из темного шкафа

– На, держи, это халат для гостей. Он будет тебе вместо полотенца. Остальное найдешь в ванной. Думаю, ты не спутаешь шампунь со средством для унитазов. Чувствуй себя как дома…

И Милена легонько подтолкнула гостя к ванной комнате.

Сергей никогда в жизни не мылся с такой скоростью, как в тот памятный вечер. Ему все казалось, что Милена, какая бы симпатичная и добрая ни была, заманила его к себе специально для того, чтобы разоблачить. Он даже представлял себе: вот он выходит из ванной в халате, а в комнате его уже поджидают Карташов или кто-нибудь из банды тех, кто похитил Конобеева. Поэтому он, вполне вероятно, перепутал все флаконы в ванной на полочке. Уж слишком разные были запахи. Но напоследок он все же не удержался и побрызгал на себя каким-то одеколоном.

Поспешил поскорее выйти и предстал перед Миленой, переодетой в шорты и майку, в длинном желтом халате. Наступая на его полы, он пересек комнату и сел в предложенное ему кресло. Желудок Сергея заурчал, когда он увидел накрытый стол.

– Ешь, не стесняйся.

И Сергей, позабыв обо всем на свете, набросился на еду. Цыплята были такими вкусными, что он ел их прямо с косточками, которые приятно хрустели на зубах.

– У тебя правда нет денег на школу? – вдруг услышал он и почувствовал, что уши его начинают гореть. «Вот оно, начало тяжелого разговора… А она не такая дура…»

– Правда… – ответил Горностаев с набитым ртом.

– Бедняжечка. И ты готов вот так каждый день пахать?

– Но это же нормальные деньги.

– Брось, копейки. Ты еще маленький и ничего в жизни не смыслишь. Я вот лично для себя вывела формулу жизни. Очень простую. И она помогает мне. Ты думаешь, кто купил мне квартиру?

– Не знаю… Родители, может.

– А вот и нет. Я сама себе ее купила. Причем в центре Москвы. Прикидываешь, сколько она может стоить?

– Без понятия.

– То-то и оно, что вы все без понятия. Мои родители давно уже забыли обо мне. Я сбежала из дома, когда мне было примерно столько же, как и тебе. И звали меня тогда не Миленой… Но это неважно. Прошло несколько лет, и я из нищей и глупой девочки с повадками дворняги превратилась в секретаря одной из крупных строительных фирм. У меня есть квартира, деньги и все, что только я ни пожелаю. И вовсе не потому, что у меня есть богатый друг или муж. Я свободна и независима. Просто я очень быстро разобралась, что к чему.

Горностаев ее не понимал, как ни пытался. О какой формуле жизни она говорит?

– Все очень просто, – ответила она на его немой вопрос. – Главное – не растеряться и понять, для чего ты рожден. Людей на земле много. И мне понадобилось очень мало времени, чтобы уяснить себе, что большая часть людей существует для того, чтобы служить таким, как мы.

– А кто такие «мы»?

– Умные и сильные люди. Я рано научилась руководить людьми и добиваться от них того, что нужно мне. Подчинять себе слабаков – мое любимое занятие. Ты думаешь, сколько Карташов заплатит тем работягам, которые тягали сегодня вместе с тобой мешки? Не знаешь? Правильно. И они ничего не знают. А дело в том, что им не заплатят вообще ничего.

– Как это?

– Очень просто. Как только они начнут требовать выплаты зарплаты, так им сразу же дадут понять, что их время вышло. Их отвезут на какой-нибудь пустырь, пригрозят, чтобы они никуда не жаловались, и бросят их…

– Но как же так? – У Сергея волосы зашевелились на голове от услышанного. – За что же с ними так поступят?

– За то, что они слабые и глупые. Посуди сам: взрослые мужики пашут целое лето и не возмущаются, не получая обещанных денег. Разве нормальный человек, обладающий собственным достоинством, может так себя вести? Конечно, нет. Значит, они слабаки.

Перед Горностаевым сидело чудовище. Красивое, холеное, но одновременно и очень опасное. И у Сергея не было слов, чтобы выразить Милене все свое несогласие с ее жизненной философией. Он молча пил фанту и смотрел в окно.

– Молчишь? Ты потрясен? И напрасно. Тебе-то пустырь не грозит. Ты теперь мой человек. И я не дам тебя в обиду. Ты вот думаешь, что я простая секретарша? А на самом деле я правая рука Конобеева. И это благодаря мне с вокзалов привозят бесплатную рабочую силу. Именно я организовала все таким образом, чтобы фирме шла только прибыль. А эти животные, называющие себя рабочими или строителями, получают то, что заслужили.

– А те, кто начинает бунтовать? Не может же быть такого, чтобы среди этих, как ты выражаешься, «животных» не оказалось сильных и смелых мужчин?

– Правильно! Вот ты все и понял. Взять хотя бы Карташова. Кусачий, черт! Он тоже приехал к нам издалека. И ему тоже поначалу не платили. Но потом он припер к стенке бригадира, и все сразу встало на свои места. Ему не только заплатили, но и поставили старшим над вновь прибывшими. Теперь Карташов – величина.

– Но если вы не платите рабочим, то на что же они живут? И где?

– Все они приезжие. Мы предоставляем им что-то вроде общежития, но на самом деле это самый настоящий барак. Их даже кормят там два раза в сутки – утром и вечером. А с собой на работу они берут хлеб с сыром.

– А… Так это еще ничего.