Кухонный бог и его жена

— Все хорошо, — говорю я. Она продолжает смотреть на меня с невысказанной тревогой. — Честное слово, это не склероз, я зацепилась каблуком. Видишь? — И я показываю ей туфлю.

Кузина выдавливает улыбку:

— А, понятно.

— Мэри, — объясняю я со всем терпением, на которое способна, — то, что у меня склероз, не значит, что я не могу быть просто неуклюжей.

Она смеется:

— Ну да, я знаю. Я просто… ну… интересуюсь…

И продолжает улыбаться. — Если вспомнить, так я чуть не свернула себе шею недавно, свалившись с лестницы в торговом центре.

Я поднимаю руку и останавливаю ее:

— Мэри, все нормально. Хватит так стараться.

— В каком смысле?

Тут я замечаю, что на меня смотрит мама, и уже не могу остановиться.

— Пусть эта проблема вас больше не беспокоит, — произношу я демонстративно официальным тоном.

Мама грозит мне пальцем, а Мэри все еще улыбается, не понимая, почему я смеюсь. Но мне уже становится неловко за свою резкость, поэтому я говорю:

—; Прости. Может, поговорим об этом позже?

И тут я слышу позади себя шелест шифона. Тетушка Хелен похлопывает меня по спине.

— Еды достаточно? спрашивает она, осматривая катастрофу на нашем столе.

Горы еды по-прежнему лежат на сервировочных тарелках, а поверх головы утки накинута салфетка.

Это мама сделала по настоянию Клео.

— Слишком много еды, — объявляет мама. — Придется выбросить.

И тетушка расцветает улыбкой, принимая это как комплимент:

— Это все родители Мими, их вина. Они настояли на двенадцати переменах. Да еще суп! Да еще торт!

Я говорю им: мол, много, слишком много. Мы будем делать по-американски, платит сторона невесты.

И что мне оставалось делать? Ай! Это кто не съел последний гребешок? Слишком вкусный, чтобы его оставлять. Уинни, дорогая, возьми его ты.

— Я уже наелась, — отвечает мама, переделывая бантик в волосах Клео.

— Хватит этой вежливости! — Тетушка Хелен берет неиспользованные палочки Клео, берет гребешок и подносит его к маминой тарелке.

— Я его не хочу.

— Возьми! — снова настаивает она.

Мама корчит мину, глядя на гребешок:

N — Он несвежий!

Тетушка Хелен хмурится и кладет раскритикованный гребешок себе в рот.

— Видишь? — говорит мама, наблюдая за ней. — Никакого вкуса. Я права?

Тетушка Хелен продолжает вдумчиво жевать.

— Вдобавок слишком жесткий! — добавляет мама.

Тетушка Хелен поворачивается ко мне и шепчет:

— Твоя мать хорошо готовит. И поэтому ей трудно порадоваться вкусным блюдам, которые готовят другие. Я уже сказала ей, что, когда мы поедем в Китай, еда может оказаться там не такой, как она ее помнит. Все изменилось.

— Вы едете в Китай? Мам, ты мне ничего об этом не говорила.

— Ах, ну мы просто разговаривали, — отмахивается мама. — Я сказала, что, может быть, поедем, а может, нет.

Тетушка продолжает:

— Это я попросила твою мать поехать со мной, оказать мне последнюю любезность, ну ты понимаешь… — Она смотрит на меня взглядом стоика, потом вздыхает. — В общем, у родителей Мими свое туристическое агентство. Так что, наверное, еще получим скидку.

Она берет палочками масляную горошину и перекатывает ее между их кончиками.

— Я увижу место, где родилась, и устрою в своей деревне настоящий банкет. Я слышала, что там можно накормить пятьдесят человек двенадцатью переменами самых лучших блюд и потратить на это всего пятьдесят долларов! Так задешево пустить пыль в глаза! — смеется тетушка Хелен.

— Пф! Триста! — поправляет ее мама. — С тех времен цены выросли.

— Ну, значит, триста! — раздраженно отвечает тетушка. — Все равно дешево. — И она поворачивается ко мне: — К тому же это не единственная причина, по которой мы туда едем.

Она замолкает, дожидаясь моей реплики.

— И зачем вы туда едете?

— За китайской медициной. Редких лекарств тут не купишь.

— Каких лекарств? От чего?

— Тетушка Хелен просто собирается поискать что-нибудь для своих мозгов, — с каменным лицом поясняет мама.

— Ах, ну да.

— Китайская медицина может исцелить все, — заявляет тетушка. — Знала я одну женщину, так у нее был какой-то женский рак. Она ходила к врачам здесь, и те сказали, что ничего нельзя поделать. Пошла в церковь, помолилась — тот же результат. Поехала в Китай, попила микстуру — и рак ушел. В следующий раз у нее был рак легких — и она снова вылечилась.

— Что она принимала?

— Ну, этого я не знаю. Только сказала, что на вкус отвратительно. А у нее теперь не спросишь, она умерла от инсульта.

Тетушка Хелен резко встает.

— Перл, — строго говорит она. — Пойдем со мной, поможешь мне разрезать торт.

Не успеваю я запротестовать, как ее рука подхватывает меня под локоть. Так я и оказываюсь напротив пластмассового жениха и невесты, стоящих на подушке из взбитого крема.

Она произносит неизбежное:

— Перл, я должна открыть тебе тайну.

— Нет, тетушка, хватит тайн! — со смехом возражаю я. — Я пообещала себе на Новый год: больше никаких тайн.

Тетушка Хелен хмурится.

— Мы ничего не обещаем на китайский Новый год, — говорит она. — Это американская традиция. — А потом кокетливо улыбается: — В любом случае это хорошая тайна. Об опухоли в моем мозгу.

Ну и как мне сказать ей, что я не хочу об этом слушать?