Кудеяр

Проехали степь. Стали появляться признаки оседлого житья, вспаханные нивы и на них работники: они убегали и прятались, завидя неведомых всадников; по сторонам виднелись деревни и селения, хотя нечастые. Уже до места, где надобно было Кудеяру сходиться с Жихарем, оставалось недалеко. Кудеяр отправил Окула и Урмана с отрядом разбойников и с запасом вьючных лошадей в дворцовую волость и приказал захватить там, что случится, съестного для ватаги, чтобы стало ей в походе до вешнего Николы. Кудеяр велел им приказчика и его приказных людей побить до смерти и царские запасы себе забрать, а крестьян не трогать и не грабить; а коли чего недостанет из царских запасов, то у крестьян все купить, а даром не брать, только при том сказать крестьянам, чтоб они о приезде их знать никому не давали до времени, а сами бы то знали, что, согласно воле всей земли Русской, Иван за свои мучительства царем больше не будет, а станет царем-государем князь Владимир Андреевич. Все награбленное в дворцовой волости Окул с Урманом должны были привезти на то место, где Кудеяр уговорился съехаться с Жихарем; а чтоб Окул с Урманом попали прямо на то место, Кудеяр послал с ними братьев Юдинковых, потому что они с ним были в то время, как он уговаривался с Жихарем. Ватага дошла до назначенного места близ озера. Озеро было в разливе. Разбойники расположились на берегу его, развьючили лошадей, спутали им ноги и пустили щипать молодую луговую траву, а сами стали разводить огни и варить себе кашу. Многие бросились удить рыбу в озере. Солнце тогда склонялось к западу.

Вдруг из-за леса, который окаймлял озеро на противоположной стороне, начинают выезжать конные.

– Наши, наши! – кричали разбойники, вскакивая с мест, где уселись.

Конные, которых увидали разбойники, не ехали прямо к ним, а остановились, делая полукруг, и вслед за ними, с другого бока, также из-за леса, показался отряд конных и ехал на соединение с выехавшими прежде.

– Что это? – говорили разбойники. – Две ватаги к нам едут!

– Это Жихарь, должно быть, привел ватагу из Мурома, как обещал мне, – сказал Кудеяр.

– Хорошо-то, хорошо, – заметил Худяк, – да корма-то станет ли у них на себя и на лошадей, а нам их харчить нечем будет при таком множестве.

Конные, на которых глядели разбойники, и по соединении двух отрядов не ехали прямо к ватаге, а стояли полукругом, отрезывая у разбойников выход в поле; затем мимо выстроившихся конных, из-за того же леса, откуда они появились, вывезли на двухколесках пушки, числом десять, двинули их вперед и направили на разбойничий стан пушечные горла; при пушках стали пушкари и держали в руках фитили.

Стан заволновался, раздались отчаянные крики:

– Это не наши! Это не наши! Это царская рать. У них пушки. Садитесь на коней! Бежать, бежать!

Но в это время конные, стоявшие против разбойничьего стана, стали выскакивать вперед, захватывали разбойничьих лошадей и убивали их, чтоб не дать разбойникам овладеть ими.

Кудеяр смекнул не только то, что в глазах его делалось, но и то, что должно было после этого делаться; он подбежал к озеру, кинулся в воду и сильными движениями рук быстро разбивал волны, направляясь на противоположный берег. Он плыл в одежде, в обуви, с оружием; у него за плечами были колчан, лук и ружье.

Смятение в разбойничьем стане было так сильно, что немногие заметили отплытие Кудеяра. Он благополучно добрался до берега и скрылся в лесу.

Между тем из рати, осадившей разбойников, выехал сын предводителя Алексея Басманова, Федор Басманов, и кричал:

– Удалые! Вы в осаде, вам выхода нет и не будет! Вы храбры и бойки, да с нами не сладите, потому что у нас есть пушки, а у вас одни ружья да луки, а пушек нет. Примемся на вас стрелять из пушек и всех вас положим до последнего. Высылайте-ка скорее ваших атаманов к нам на разговор! Ждать мы не хотим. Не явятся скоро атаманы – велим ударить из пушек!

Атаманы кинулись было искать своих лошадей, чтобы выехать на разговор, но лошади их были отогнаны. Они все пятеро пошли пешком навстречу предводителю Алексею Басманову, который после речи, произнесенной его сыном, выезжал уже вперед с отрядом. Худяк шел бодро, как человек, которому во всякое время смерть близка и самая жизнь недорога; Лисицу всего передергивало из стороны в сторону: он говорил сам с собою несвязные слова; Муха прикладывал пальцы ко лбу, разводил руками и тряс головой; Толченой шел мрачно и не говорил ни слова; а Белый едва волочил ноги; и когда все подошли к Басманову, то первый Васька Белый бросился на землю и растянулся у ног царского воеводы.

Басманов сказал им: