Кудеяр

Царь разрывался от горя, но чрез две недели предался разгулу и разврату ради утешения; в его голове засела твердо уверенность, что Анастасия была жертвою порчи и отравы по наущению Сильвестра. Бомелий, чтобы выгородить себя, старался поддерживать в нем ту уверенность, представлял царю, что чары, которыми давно уже испортили царицу, были так сильны и так успели подорвать ее здоровье, что его ингоги и безуи ничего уже не могли тут поделать, и выводил из этого, что если воротить мертвую из гроба невозможно, то царь должен, по крайней мере, беречь себя и своих детей от лютых врагов, окружающих его престол. Бомелий принял православие, ходил в церковь, бил поклоны и наружно держал посты, позволяя себе подсмеиваться над ними в беседе с иноземцами на языке, которого русские не понимали.

КНИГА ВТОРАЯ

I Неволя

На берегу залива Черного моря построен многолюдный обширный город; остроконечные минареты, куполы и зеленые вершины тополей выбегают в воздушную синеву из кучи черепичных крыш; дома, построенные в один, а много в два яруса, расположены узкими неправильными, улицами. Окна расположены большею частью во двор… На западной стороне города, по скалистой горе, тянется толстая, темно-серая стена, заворачиваясь на северо-западе к морю и оканчиваясь у самого берега огромною башнею со въездными воротами; на южной стороне, на холме, черные, угрюмые стены турецкой крепости с четырьмя башнями, а под холмом, над морем, другое укрепление, где находится двор турецкого начальника. Это город Кафа, город знаменитый с давних времен, некогда генуэзская колония, средоточие торговой деятельности на Черном море, а теперь центр турецкой власти над Крымом и всем черноморским берегом, местопребывание беглербега, или губернатора: он надзирает над крымским ханом и начальствует над турецким войском, состоящим из тимарли (служилых помещиков вроде русских детей боярских), сипаев (состоящих на жалованье конников) и эджидов (нечто вроде наших казаков). Древняя слава торгового и промышленного города не затмилась для Кафы с поступлением ее под турецкое владычество; в это время она посвящена была особенно одному промыслу, и вряд ли в Европе был другой город, где бы так процветал этот промысел. То была торговля невольниками; с именем Кафы повсюду соединялось представление о живом товаре; приезжего в Кафу с первого же разу поражал звук кандалов и цепей и зрелище бесчисленного множества невольников, переходивших за деньги из рук в руки. Разные страны, племена, физиономии, нравы и языки имели в Кафе своих представителей: черкесы, грузины, калмыки, молдаване, персияне, поляки, греки, немцы, венгры, чухны — люди обоего пола и всякого возраста; но более всего продавалось здесь нашего, русского, многотерпевшего народа, со всякого края, всех наречий и званий: татарам было всего подручнее ловить русских людей, и русский человеческий товар ценился выше другого; русских невольников с охотою покупали на галеры не только в мусульманских, но и в христианских странах. В приморских пристанях Италии, Франции, Испании можно было видеть толпы их, скованные и сидящие при веслах на галерах; почти все они переходили через кафинский рынок, и у редкого кафинского зажиточного купца не было этого товара, скупленного у татар и хранимого для перепродажи с барышом. Не должно, однако, думать, чтобы тогдашняя Кафа была исключительно мугаммеданский город; половина жителей состояла из христиан разных исповеданий: греческого, армянского, римского; свидетельством их благочестия служило обилие церквей, которым не мешало процветать в свое время веротерпимое правление Солеймана; но благочестие не препятствовало, с своей стороны, христианам держать в кандалах и продавать мусульманам своих братий по крещению.

Невольники были двух родов. Одни — достояние частной торговли: татары после каждого набега приводили наловленных русских людей в Кафу и продавали купцам обыкновенно на рынке, где почти каждый день, с раннего утра до вечера, воздух оглашался стонами, воплями, жалобами и проклятиями на разных языках, преимущественно на русском. Покупщики были туземные, но были также и приезжие, посещавшие Кафу по торговым делам. Другие невольники были государственные или, как мы говорим, казенные; они приобретались также покупкою, но в числе их были и военнопленные. Большая часть их осуждалась на галеры, а меньшая содержалась в крепости для крепостных и городских работ. Для этого рода невольников отводилось помещение в нижних отделениях стен и башен, со сводами и маленькими окнами наверху.