Куда идем мы…

Результатом крушения мечты, лелеемой пятнадцать лет, стали дикий семейный скандал, новый шрам у отца, больничная койка для мачехи, масштабный пожар и сгоревшие в нем семейные накопления. Детей он не тронул, но и содеянного хватило.

Решением главы клана его бывший сын, от которого тот громогласно отрекся, был приговорен к смертной казни.

Но тут очень вовремя появилась Гуа, которая предложила выкупить преступника. Отец на это охотно согласился — надо же как-то минимизировать убытки.

— Вот, собственно и все. Потом меня привели сюда и велели ждать паломников на Запад, но описать вас второпях забыли.

Новоявленное транспортное средство завершило свой рассказ и молча уставилось в костер.

Все молчали.

— Но ты же в курсе, что дальше ты пойдешь в лосином облике, и хорошо если раз-два за дорогу сможешь вновь обернуться человеком? — на всякий случай уточнил Псих.

— Да, я знаю, по контракту это оформлено как епитимья. — кивнул тот. — И не только лося. Женщина сказала — я могу перекидываться в бегемота, если потребуется водная ипостась.

— Не затоскуешь? — вдруг спросил Четвертый.

Рогач пожал плечами.

— Потерплю. Я умею терпеть. Все равно это лучше, чем…

Он опять замолчал и уставился в костер. А потом вдруг сказал.

— Надо было сразу уйти. Просто уйти. Я же взрослый и мог жить сам, без него. А теперь уже что? Теперь потерплю, а потом начну новую жизнь. Наверное, это хорошо — начать новую жизнь. Даже не наверное — наверняка.

— Ну вот и договорились. — Псих хлопнул себя по коленям и встал. — Тогда жри пилюлю и перекидывайся сразу в бегемота. Завтра с утра повезешь этого задохлика через Амур.

— А ты? — спросил Четвертый.

— А я что? — удивился Псих. — Я сразу на тот берег портанусь, разумеется. Да, еще…

Он повернулся к новому спутнику.

— Я буду звать тебя Драк. Потом объясню — почему.

И уже уходя в темноту, бросил через плечо:

— Мы будем с тобой разговаривать. Иногда.

Глава четырнадцатая. Волочаевка-1, Биробиджан, Валдгейм

(в которой проверяется на прочность классовая солидарность)

с. Валдгейм,

Еврейской автономной локации

48°41′ с. ш. 132°58′ в. д.

Перебравшись через Амур, паломники оказались в новой локации, которую Псих запанибрата именовал просто «Еврейкой», хотя Система обозначала ее «Еврейской автономной».

Путешествие по Еврейке протекало спокойно, новый спутник также ничем себя не проявил. Выбравшись на берег, Драк без приказаний из бегемота обернулся лосем, и дальше исправно вез Четвертого на своей широкой спине. Псих разумным верховым животным был очень доволен — в отличие от съеденной лошадки, Драка не надо было спутывать на ночь, следить, чтобы он не убрел куда-нибудь в кусты и тому подобное.

А вот Четвертый не был столь благодушен, поскольку мучился от отсутствия сбруи. В уздечке-то необходимости не было — управлять Драком не требовалось, тот и сам прекрасно понимал, куда идти. Но вот против неиспользования седла попа монаха протестовала, можно сказать, яростно. Словом и делом, быстро сбиваясь в кровь. Величественно восседать на лосиной спине, держась за рога, юный монах мог сравнительно недолго, потом ему приходилось слезать и идти пешком, что сильно замедлило продвижение маленького отряда.

Слава богу, проблема решилась довольно быстро. Седлом удалось обзавестись в селе Волочаевка-1, где Псих, разумеется, первым делом исполнил куплет про «штурмовые ночи Спасска». Там местный шорник заказал паломникам молебен о здравии всей своей немалой семьи, за который и расплатился специально подогнанным под лосемота седлом. Седло село на широкую спину как влитое, и дальше Четвертый путешествовал с комфортом.

В общем, шли скучно, даже драк никаких не было — лишь разок встретили трех демонов, но те никакой агрессии не проявили, напротив — сами удрали от паломников без оглядки. Так, без приключений и конфликтов, наши герои добрались до столицы «Еврейки» — славного города Биробиджана.

Как и в Хабаровске, город посмотреть любопытному Четвертому не удалось.

Едва он собрался идти в центр, чтобы изучить разрекламированные Папкой памятник скрипачу и монумент еврейско-китайской дружбы с пандой, тюленем и почему-то пингвином, как рачительный Псих его обломал.

— Ты куда это свое жало нацелил? — поинтересовался он.

— На набережную. — честно признался Четвертый.

— Нечего там смотреть. — сопровождающий был безапелляционен. — Ничего там нет, кроме речки Биры. Кстати, ты в курсе, как переводится с еврейского «Биробиджан»?

— Нет. — предсказуемо ответил лингвистически неразвитый монах.