Куда идем мы… - 4

– Ты так и не понял? – искренне удивился полицейский. – Все-таки не зря тебя выгнали с Верхних Планов. Система устойчива потому, что она иерархична. Это пирамида, понимаешь? Внизу – окраинные миры, на них опираются и над ними возвышаются Верхние Планы, которые потому и называются верхние. И движение в этой пирамиде однонаправленное. Это Верхние Планы подпитываются от окраинных миров, а не наоборот. Это закон, который не должен нарушаться. Если допустить обратное движение – это вызовет хаос, нарушится порядок, пирамида потеряет устойчивость и, если хаос будет прогрессировать, пирамида может даже рухнуть. Вы представляете, какой Хаос воцарится тогда? Нынешняя жизнь на Земле покажется раем в сравнении с той дракой всех против всех, которая воцарится тогда. Достаточно сказать, что за вашу планету непременно сцепятся несколько высокоразвитых цивилизаций – ну а как иначе? Такой лакомый кусочек всем нужен. Вот только боевые действия они будут вести не у себя, а на вашей планете и почти наверняка – руками ваших же аборигенов. И масштабы этих сражений будут не чета набегам банд демонов. Там будут не банды, там будут армии. Как вам понравятся кучи битого кирпича на месте ваших городов и уровень жизни, упавший даже не до первобытного, а до животного существования?

– А ты не драматизируешь? – усомнился Псих.

– Я драматизирую? – Эрлан горько усмехнулся, и в его размеренном голосе впервые прорезалось что-то личное. – Я, цепной пес Империи? Я, каждый день срывающийся на очередной прорыв хаоса? Вы просто не представляете, сколько и чего я насмотрелся. Вы, сидящие на маленькой заштатной планетке, даже не представляете, сколько Верхние Планы платят за поддержание этого равновесия. Сколько труда нужно положить, какую профилактику делать, чтобы этот механизм работал без перебоев.

– А альтернативы существующему порядку ты, как я понимаю, не рассматриваешь? – поинтересовался Псих.

– Какие еще альтернативы? – искренне удивился Эрлан. – Это естественное состояние общества. Движение от плохого к лучшему – это естественное направление всякого живого существа, это на уровне биологии. Значит, всегда будут плохие миры и хорошие миры, плохие страны и хорошие страны, и обитатели плохих всегда будут стараться перебраться в хорошие. И будут очень стараться, и у лучших это даже будет получаться. Это естественное строение общества, эта схема неизменна всегда. Единственное, что меняется – это персоналии. Это да, это может случиться. Какой-нибудь союз миров может захотеть свергнуть Верхние Планы и занять их место. В это – да, в такую альтернативу я верю. Но хочу ли я ее? Нет, не хочу. Потому что опыт показывает – это вызовет такой хаос, за это придется заплатить такую цену, что сами организаторы переворота ничего не получат, дивиденды будут получать в лучшем случае их дети. Но, повторюсь – плата будет настолько велика, что я сделаю все зависящее от меня, чтобы этого не допустить.

– Логично и аргументированно говоришь, – кивнул Псих, соглашаясь. – Но вот только вся твоя философия исходит из того, что человек – не более чем тварь, мечтающая лишь жрать побольше, спать помягче и баб уестествлять побольше и почаще. Поэтому все, что требуется от общества – это держать его в стойле, периодически бить его кнутом, чтобы не бунтовал, и кормить лучше, чтобы работать больше. Вот у таких созданий, пожалуй, действительно нет другой альтернативы.

На этих словах Эрлан засмеялся. Даже не засмеялся – заржал. Искренне и самозабвенно.

Просмеявшись, он вытер выступившие слезы:

– Вот уж чего не ожидал, так это подобной проповеди. И от кого? От Психа!!! Рассказать кому- не поверят ведь, вруном ославят. А ты их кем считаешь, позволь спросить? Созданием божьим? Я бы тебе порасказывал, что эти создания божьи творят, но ты и сам, думаю, видел достаточно.

– Я ничего не считаю, – отозвался Псих. – У меня, в отличие от тебя, все в голове до конца так и не уложилось, ты веруешь в свой порядок, а я все время сомневаюсь. А потому – подвергаю все сомнению. Вот и сейчас – я просто обдумал сказанное тобой и указал на слабое место в твоих построениях. Знаешь, когда несколько столетий лежишь под горой и смотришь на деревья, Подобные мысленные игры очень скрашивают существование. Лежишь, споришь сам с собой, сперва играешь за бога, потом за дьявола…