Куда идем мы… 2 (СИ)

Наконец, осоловевших и оглушенных гостей проводили в четыре гостевых VIP-номера, отбили им стопятьсот поклонов и пожелали спокойной ночи. VIP-коттеджи были расположены в монастырском парке, примыкавшем к лесу.

Перед сном все четверо вышли по малой нужде, отошли подальше и замерли, выстроившись в ряд – как ласточки на проводе перед отлетом в Африку. Под многоголосое журчание Четвертый залюбовался полной луной, которая этой ночью и впрямь была чудо как хороша. В голове монаха как-то сами собой сложились стоки, и он похвастался товарищам:

– А я стихи сочинил.

Светлым ликом будто улыбается Луна,
Путь указывает Будда, и дорога не страшна.
Без молитвы будет худо, ночь покажется темна
Так являет свое чудо светлоликая Луна…[8]

– Босс, ты вступаешь на кривую дорожку начинающего поэта, – хмыкнул Псих. – Обычно это плохо заканчивается – пугающими экспериментами с рифмой, размером и сквернословием, нытьем про издательскую мафию и алкоголическими оргиями с поэтессами в недорогих «культовых» кабаках. Но я даже рад появлению у тебя этого хобби. Рифмовать вирши раньше должен был уметь любой приличный человек и уж точно – всякий воин и монах.

– А ты сам-то сумеешь? – не удержался от подначки Четвертый. – Чтобы с рифмой и с размером?

– Я? Поэтический экспромт? – искренне оскорбился хвастливый обезьян. – Конечно могу!

И он начал читать вслух, безбожно завывая на гласных – как истинный поэт.

Божественное круглое лицо
Глядит с ночных небес на землю
Хотя молчит оно, я внемлю
Луне беспечных беглецов.

Как спелый плод сорву, коль пожелаю.
И брошу, надкусив. О, я таков!
Коль захочу, сейчас к Луне слетаю!
И откушу с любого из боков![9]

– Круто! – вынужден был признать Четвертый.

После этого все с большим интересом уставились на стоявшего третьим Тота, потупившего взгляд долу. Тот смотрел в землю, журчал и молчал.

Все уже разочарованно вздохнули, как вдруг аутист глухо произнес:

Поливая красоту,
На Луну я не гляжу,
Потому что чистоту
Сторожу[10].

Четвертый в восторге даже собрался было поаплодировать, но его порыв был задавлен Психом в зародыше:

– Ты, пожалуйста, не хлопай, молодой человек. Ты лучше придерживай. Жир, давай, яви народу мощный финал, и пойдем спать.

С минуту свиноид сопел, похрюкивая, а потом наконец выдал:

Луна моя, ты мятный пряник,
Грызет который ведьма-ночь…
Луна, Луна – я твой избранник,
И овладеть тобой не прочь![11]

– Кто про что, а лысый про расческу, – резюмировал Псих. – Ладно, поэтический слэм объявляю закрытым. Все четверо финалистов получают главный приз – ночь в тепле в мягкой постели с полным желудком.

– Лучше бы с бабой, – буркнул Жир, и паломники вернулись в коттедж.

Вскоре в трех номерах уже раздавался могучий храп и только Четвертому не спалось. Непривыкший к почестям, он был оглушен встречей, перенервничал и вскоре понял, что сна у него – ни в одном глазу. Тогда он тихонько вскользнул из номера и отправился в монастырский храм, решив молитвой убить двух зайцев – и Святость прокачается, и сон, глядишь, придет. В храме не было ни одной живой души, чему юноша был, разумеется, только рад.

Он молился около часа – то стоя на коленях, то распростершись на полу. Вдруг по храму словно сквозняком потянуло, что было довольно странно – ведь Четвертый плотно закрыл за собой двери.

И этот ветерок навеял на монаха неудержимый сон.

Глаза Четвертого начали слипаться сами собой.

«Сейчас, – подумал юноша. – сейчас дочитаю сутру и вернусь в коттедж спать». Но было уже поздно – он мягко завалился набок и заснул прямо на полу храма.

Проснулся Четвертый оттого, что кто-то кричал громко за дверью храма: «Почтенный товарищ Четвертый! Уважаемый монах! Откройте дверь, пожалуйста!».

«Что я здесь делаю?» – недоуменно подумал он, оглядываясь вокруг, но сразу же все вспомнил. Меж тем крики про «товарища Четвертого» тише не становились.

Монах опасливо подошел к двери.

– Кто там? – поинтересовался он.

– Слава богу, вы проснулись. – обрадовался голос. – Вы извините, что я потревожил ваш сон, но не могли бы вы открыть дверь? А то так не очень удобно разговаривать.

– Это еще зачем? – подозрительно поинтересовался монах, но тут же сообразил, что за странность почудилась ему в речах собеседника. – А откуда вы знаете, что я спал? Дверь была закрыта, а окон здесь нет.

– Ну кому, как не мне, знать о этом, – хмыкнул таинственный незнакомец. – ведь это я наслал на вас сон.

– Вы? А зачем вы это сделали? – опасливо поинтересовался монах. От «сонного сквозняка» действительно за километр воняло колдовством.