Кубинский зал

Впрочем, сам он не прочь изменить собственную зарплату. Ему платят достаточно много, но он знает, что стоит большего. Старшие партнеры — старые самодовольные козлы — только и делают, что сосут из фирмы деньги, а сами почти ничего не приносят. И хотя они с Джудит уже давно могут позволить себе квартиру в одном из тех респектабельных многоквартирных домов, где седовласый консьерж знает всех жильцов по имени, наш адвокат все равно хотел бы получать процентов этак на восемьдесят больше. И это не прихоть — это просто необходимо, так как в ближайшем будущем Джудит намерена обзавестись еще одним ребенком, а дети в Нью-Йорке обходятся недешево. В каком-то смысле, дети — своеобразный символ, показатель благосостояния родителей. Чтобы вырастить пару малышей в Манхэттене, — учитывая врачей, услуги приходящей няни, учебу в частной школе, музыкальные занятия и поездки в летний лагерь, — человеку нужно, чтобы после уплаты налогов у него оставалось как можно больше наличных денег. Дело даже не в необходимости образования и воспитания, которые стоят достаточно дорого; дело в создании своего рода буфера безопасности. Городские дети и так были сильно напуганы нападением террористов на Центр международной торговли. Им вовсе ни к чему видеть попрошаек с гноящимися ранами, психов всех мастей и заселивших подземку бродяг. Именно поэтому родители стремятся оградить своих чад от любых возможных опасностей, обеспечить им надежный присмотр. Ни о каких прогулках без взрослых, ни о каких самостоятельных походах в парк или в кино не может быть и речи, потому что даже малейшая задержка по пути из школы домой чревата самыми неприятными неожиданностями. Похитители детей, извращенцы, хулиганствующие подростки с монтировками и бритвенными лезвиями — на Манхэттене обитают любые чудовища, если не в действительности, то в воображении.

Воображение, разумеется, можно усмирить при помощи все тех же денег, однако душевный комфорт с каждым днем обходится все дороже. И наш адвокат — этот хозяин своей и моей судьбы, эта безволосая обезьяна в костюме пятьдесят четвертого размера — прекрасно это понимает. Что припасешь, то и на стол понесешь, говорит он себе. Больше добудешь — сытнее поешь. Если у них с Джудит появится еще один ребенок, им понадобится более просторная квартира и новая машина. Кроме того, придется еще несколько лет пользоваться услугами их приходящей няни Сельмы, а он и так платит ей сорок восемь тысяч в год, учитывая доплаты, подарки и двойной тариф за праздники и выходные. Вместе с налогами выходит почти сто тысяч — больше, чем он зарабатывал, когда только поступил на работу в фирму! Удивительно, что он в состоянии столько платить; поистине ужасно, что ему приходится тратить такие большие деньги. А ведь Джудит по-прежнему надеется, что когда-нибудь у них будет просторный летний дом в Нантакете — совсем как у ее подруг. Пятнадцать комнат, теннисный корт, отделанный торкрет-бетоном бассейн с подогревом и японский пруд с декоративными золотыми карпами. «У нас обязательно будет такой дом; я знаю — ты сумеешь этого добиться!» — жизнерадостно восклицает она. В ответ он только уныло кивает, прикидывая, сколько лет упорного труда понадобится, чтобы осуществить этот план. Наверное, достаточно, чтобы от работы у него вырос самый настоящий горб.

Деньги, деньги, деньги, ему нужно больше денег. Он зарабатывает много, но им все равно не хватает. Отдел финансовых начислений возглавляет жадный крохобор Ларри Кирмер, и наш адвокат — опытный специалист, получивший свою квалификацию в Йельской школе права — глубине души лелеет мечты о том, как однажды изобьет его в кровь. Эти сценарии настолько согревают ему душу, что, встречаясь с Кирмером в коридорах или на совещаниях, наш адвокат вполне способен держаться уверенно и даже приветливо. Кирмер и не догадывается о полученных им воображаемых увечьях — о выдавленных глазах, свирепых пинках в область паха и об ударах заточенной спицей прямо в сердце. Но если бы ему вдруг пришло в голову удвоить нашему адвокату зарплату, эти фантазии исчезли бы, и жизнь вновь стала бы прекрасной.