Кубинский зал

– Это был настоящий экономический бум, почти такой же, как и в Нью-Йорке, – сказал он. – Я поступил на работу в риелторское агентство, которое занималось переселением людей в Лондон. Офисы, квартиры, коттеджи… От меня требовалось только одно – носить хороший костюм, а дела делались сами собой.

– Ты встречался со многими людьми, учился, набирался опыта.

Джей кивнул:

– Это продолжалось пять лет. Я занимался реставрацией старинных особняков, учился на краткосрочных архитектурных курсах для менеджеров и вполне овладел профессиональным жаргоном. Этого мне вполне хватало. В риелторском бизнесе нет профессионалов – здесь только любители, любители больших денег. Я отвечал главным образом за инвестиции и мелкие продажи – ничего важного, ничего такого, где могло бы проявиться полное отсутствие у меня необходимых знаний и навыков. В случае необходимости я просто нанимал за гроши какого-нибудь спившегося плотника или каменщика, и он выезжал на объекты вместо меня. Зарабатывал я, кстати, неплохо; удавалось даже кое-что откладывать.

– А с отцом ты поддерживал какие-то контакты?

– Нет, почти нет.

– Твоя мать так и не объявилась?

– Отец как-то сказал мне: он, дескать, абсолютно уверен, что она вернулась в Техас к этому старому скряге – своему папаше. И мне пришлось решать, хочу ли я отправиться в Даллас или Хьюстон, чтобы искать ее там, или предпочту остаться в Лондоне.

– И ты конечно же остался – ведь ты ждал там Элайзу.

Да, сказал он, конечно. В глубине души Джей действительно ждал ее возвращения, ждал всегда. Но теперь у него появились деловые контакты, позволявшие проследить точное местонахождение Дэвида Коулза и его семьи; на приемах и презентациях он даже встречался кое с кем из его ближайших коллег. И вот однажды Джей узнал, что Дэвид вернулся в Лондон.

– Я разыскал его новый офис и проследил до дома. На всякий случай я надел шляпу с широкими полями и солнечные очки, но эта предосторожность оказалась излишней, В лицо он меня не знал – я никогда с ним не встречался, а Элайза, я уверен, ничего не рассказывала ему обо мне. Он понятия не имел о моем существовании! – Джей покачал головой. – Жил Дэвид в очень симпатичном коттедже в пригороде Лондона: высокая живая изгородь, мансардная крыша, створчатые окна. Как видно, в Токио он заработал неплохие деньги. Несколько дней я следил за этим домом и наконец увидел Салли. Ей уже почти исполнилось семь, и она была точной копией Элайзы – те же волосы, ноги, глаза. Разумеется, сейчас она еще больше похожа на мать, когда той было двадцать. Сходство просто поразительное, я бы даже сказал – сверхъестественное, но даже тогда мне было больно смотреть на нее. Когда я увидел ее, это меня едва не прикончило. Это была моя дочь, Билл! Моя дочь!… А потом…

Он вдруг замолчал.

– Что – потом?

– Потом она погибла.

– Элайза?

– Да. Она ехала в машине, с мужчиной.

– Произошла авария?

– Он гнал слишком быстро и неосторожно. Их «ягуар» перевернулся; крыша смялась в лепешку.

Час от часу не легче! Я не знал, что ему сказать, о чем спросить.

– Этот парень выжил, – сообщил Джей ровным голосом. – Гребаный придурок!… Впрочем, от него не много осталось.

– Кто… кем он приходился Элайзе?

– Они были знакомы давно. В тот вечер они на большой скорости возвращались из пригорода в Лондон – вот все, что мне удалось узнать.

– Но кем он был для?…

– Не знаю. Он вращался в тех же кругах, что и ее муж – в мире финансов, банков, крупных корпораций. Я проверял – он и в Японии работал примерно в то же время, что и Коулз. С Элайзой они были почти ровесниками.

– Думаешь, они спешили вернуться в город после свидания?

– Возможно, но… Трудно сказать наверняка. Элайза была на это способна – ведь именно так она забеременела Салли.

– У всех есть свои секреты.

– Да. – Джей кивнул. – У всех и у каждого. На похороны я не пошел – просто не смог. Хотя, конечно, мне следовало бы пойти. Непростительно с моей стороны, но я ничего не мог поделать. Я просто разваливался на куски, Билл! Похороны были назначены на вечер воскресенья, а я… я в это время валялся без чувств в квартире одной знакомой девицы.

Джей внезапно встал, словно желая поскорее отделаться от своих горьких воспоминаний, и, шагнув к холодильнику, открыл дверцу. Вытряхнув на ладонь три таблетки из какой-то бутылочки, он проглотил их и снова повернулся ко мне.

– Это было начало конца… – пробормотал он.

– Что ты хочешь сказать?