Кубик Рубика и пятый битл

Юлия замолчала. Задумалась. За лето волосы у нее выгорели, и теперь она была почти блондинкой.

– Мама с папой вон в той машине, белой, почти впереди, – она показала на «Вольво 240», третью в очереди.

Женщина в «вольво» заулыбалась и как-то истерично замахала нам в окно. Мы помахали в ответ. За рулем сидел отец Юлии. У него была окладистая борода, и махать он не стал. Юлия покраснела.

– Хорошо, что они поженились, – сказал я, – и как свадьба прошла?

– Диана была такая красивая в свадебном платье, – мечтательно сказала Юлия, – а вы что, не захотели смотреть?

– Да нам как-то не особо интересно, – признался Фруде.

Мы замолчали, почему-то всем сделалось неловко. Мать Юлии с нас глаз не сводила. Паром причалил, и машины с Киркёя начали съезжать на берег.

– Нам уже пора. Я пойду.

– Погоди, – вспомнил я, – можно тебя сфотографировать?

– Сфотографировать?

Адреналин ударил мне в голову, и пришлось поднапрячься, чтобы не подавать виду.

– Я вообще много фотографирую. Хобби такое. И тебя тоже сфотографировал бы. Если можно. Если уж мы вот так случайно встретились.

– Ну ладно.

– А можешь вон туда сесть? – Расхрабрившись, я показал на швартовочный столбик на самом краю пристани, и Юлия послушно присела на него.

Я вытащил фотоаппарат. Руки слегка дрожали.

Мать Юлии вышла из машины и наблюдала за нами. Юлия водрузила на голову корону и закинула ногу на ногу. Теперь она и правда напоминала принцессу, а за ее спиной блестело море. Лучше и не придумаешь.

Я поднял камеру, но тут Фруде вдруг подошел к Юлии и уселся сзади. Сперва я не понял, чего он туда влез, однако Фруде повернулся ко мне и выпрямился. Я глазам своим не верил. Он тоже решил попозировать! Ну как же можно быть таким идиотом?! Мы с таким трудом отыскали Юлию, уговорили ее попозировать, а Фруде взял и все испортил! Я отчаянно строил ему рожи в надежде, что он свалит оттуда, но тот не замечал.

Мало этого – Фруде еще и крикнул:

– Бригт, ну ты чего застрял, пошли!

Бригт вопросительно посмотрел на меня, но я лишь растерянно стоял посреди пристани, поэтому он пожал плечами и встал по другую сторону от Юлии.

Теперь посередине сидела моя принцесса, а вокруг стояли двое моих до этого дня лучших приятелей. Выбора у меня не оставалось.

– Улыбочку, – скомандовал я и спустил затвор.

Фруде выглядел слегка вздернутым, Бригт равнодушно смотрел в объектив, зато как же чудесно улыбалась Юлия!

– Круто будет, – сказал я, надеясь, что мне удалось скрыть разочарование.

Юлия встала и сняла корону.

– Ну, пока! Еще увидимся.

– Пока! – попрощался я. – Ага, увидимся.

Юлия подошла к «вольво», обернулась и помахала. И мы тоже замахали в ответ. Юлия уселась на заднее сиденье, и через пару минут машина скрылась на пароме. Мы сидели и смотрели вслед парому, пока тот не завернул за остров.

Тут уж меня прорвало.

– То есть мы проехали сто километров, – меня распирало от злости, – чтобы сфоткать Юлию, а ты умудрился все изгадить! Ты вообще головой думаешь или чем?

– Прости, – оправдывался Фруде, – у меня само собой вышло. Просто иначе все выходило как-то тупо. Вот я и решил внимание отвлечь.

– Ты как думаешь, долго нам еще до Мэррапанны? – опасливо поинтересовался Фруде, когда мы уже несколько километров проехали молча.

– Хотелось бы, чтоб было долго!

Когда мы доехали до моста Кракерёйбруа, злость улеглась. Ведь, в сущности, Юлию мы отыскали, снимок я сделал, и в голове у меня крутился шведский хит того лета:

Другим признаться так непросто,
Когда ты думаешь о ком-то…[5]

В конце концов я не выдержал и запел во все горло:

А я хочу к тебе прижаться
И стуком сердца наслаждаться…

Обеими руками я ударил по рулю и заголосил дальше:

Губы наши сливаются,
Мое сердце срывается…

Бригт покачал головой:

– Быстрей бы уже доехать.

Мы проехали Грессвик и выехали на дорогу к пляжу. Еще через два с половиной часа мы наконец увидели табличку, на которой было написано, что мы на Мэррапанне.

– The promised land![6] – обрадовался Бригт и спрыгнул с велосипеда. – В Осло сел на метро – и ты на месте. Там за сто километров на велике никто не тащится. По крайней мере, не ради того, чтобы сфотографировать девчонку. Даже если у нее на голове корона. – Он опустился на колени, сложил руки, прикрыл глаза и проговорил, запрокинув голову к небу. – Господи Боже, пожалуйста, верни меня обратно в цивилизацию! Аминь.

– Слушай, – начал я, – да ты ж даже в Бога не веришь.

– Но попытаться-то можно.

Подскакивая на ухабах, мы проехались по тропинке и выехали на поросшую травой лужайку. Добирались сюда мы и впрямь долго, но Харальд не обманул: здесь полным-полно было потрясающих местечек, где так и тянуло поставить палатку. Мы слезли с велосипедов.

– Вообще-то странно, что никто до сих пор не обнаружил, как тут круто жить в палатке, – удивился я.

– Эй, парни, гляньте-ка! – Бригт отошел чуть в сторону и теперь стоял перед какой-то табличкой. Мы подошли к нему.

«СТАВИТЬ ПАЛАТКИ ЗАПРЕЩЕНО».