Кубанские сказы

Затряслась борода у черта, шляпа в бурьяны упала, ткнулся он козлиными рогами в край овражка и простонал:

– Не выйдет! Не сделаешь! Хвастаешь! Усмехнулся казак, пошел к своему комбайну и уселся на мягкое сиденье, под брезентовым зонтиком.

Дрогнула машина, ровно загудела мотором – точно сердце могучее забилось. Погрузился хедер в шумливое пшеничное море и давай загребать волну за волной.

Сидит казак, улыбается, песню тихонько напевает, а машина все вперед и вперед идет.

К вечеру передал комбайнер штурвал своему помощнику, а сам к овражку направился. Глядит – нет никого в овраге, только смятая шляпа в бурьянах валяется. Схватился казак за карман, а там алой кисточки точно и не бывало – не то он утерял ее, не то сама она исчезла.

Так и пропал, сгинул с нашей земли последний чертяка. Может быть, увидел, что проспорил заклад казаку, и к какому-нибудь Чан Кайши сбежал, где всякой нечисти живется привольно. А скорее всего просто надорвался он да помер и поглотила его матушка-земля.

Это, конечно, сказка только.

Но пусть подумает над ней всякая заграничная нечисть: и та, что заклинаниями хочет гнилой капитализм вылечить, и та, что брешет на нас по радио, и та, что гадости всякие для нашего трудового народа придумывает. Не надорваться бы вам, господа, от натуги напрасной! Не околеть бы, как неразумному черту из этой сказки!

Сказы деда Аслана Злобный Каз-Бек

Давно это было. Так давно, что если считать годы, прошедшие с тех пор, как зерна на четках, то не хватит на счет человеческой жизни…

Ровной и гладкой была в то время наша земля. Там, где сейчас высятся горы, расстилалась тогда широкая равнина. Так же ласково светило в те древние годы солнце, такой же плодородной была земля, как сейчас сладки и холодны были кубанские воды…

Но народы, жившие тогда на кубанской земле, забыли, что такое счастье жизни. И землю, и воды, и поля, и людей поработили великаны-нарты, жившие на каменной равнине, далеко-далеко, там, где восходит солнце. Суровые, закованные в железные доспехи, на огромных злых конях разъезжали нарты по земле, и головы их уходили в облака. Они ввели непреложный закон: из тысячи початков кукурузы только один мог оставлять себе пахарь, из тысячи человек ежедневно забирали они себе одного, из тысячи гроздей винограда девятьсот девяносто девять шло в их бездонные хурджины.

Вечерами останавливались великаны на ночлег, строили шалаши из тяжелых каменных плит и варили похлебку из кукурузы, быков и баранов – всего, что собирали за день.

Беком у нартов был огромный свирепый великан. Когда он садился на своего гиганта-коня, то облака цеплялись за его золотые стремена. Голос у главного нарта был сиплый, свистящий, и когда он злился, то шипел, словно чудовищный гусь. И прозвали его люди – Гусь-князь – Каз-бек.

Далеко простиралась власть великанов. Много народов работало на них и отдавало захватчикам свой хлеб и виноград, скот и кукурузу, своих сынов и дочерей. Не раз пытались народы свергнуть иго проклятых людоедов. Но что могли сделать люди с огромными нартами? Стрелы отскакивали от крепких железных доспехов нартов, копья, точно простые прутья, ломались о толстую кожу великанов-коней. А нарты только смеялись и давили конями смельчаков, решившихся выйти против них на бой… Нашлись и такие подлые люди, которые добровольно пошли в услужение к нартам, чтобы собирать крохи с их стола. Они, как трусливые шакалы, трепетали перед нартами, а с народом держались нагло и высокомерно. Этим презренным подлецам поручил главный нарт Казбек собирать дань с покоренных народов.

Шли годы. Нарты все росли и жирели, а народ все работал на них и худел. И надоело великанам разъезжать по покоренным землям и трясти свой жир. Тогда главный великан Каз-бек и его воины согнали сотни тысяч людей на каменную равнину и велели строить дворец. Десятки лет днем и ночью работали люди, воздвигая каменные палаты. Когда дворец был готов, Казбек и его воины съели всех строителей и велели покоренным народам самим привозить к ним хлеб и виноград, скот и кукурузу, а покорная насильникам шакалья дружина, бряцая оружием, разъезжала по земле и заставляла людей высылать непосильную дань.

Опять, как река, потекли годы. Горячее радостное солнце казалось людям тусклым и печальным, а кубанская вода горькой и невкусной. Впроголодь жили они, работая на великанов. От неизбывного горя плакали люди. И слезы их, сливаясь в потоки, стекали в низины, пока не заплескалось два моря – Каспийское и Черное.

Великаны привольно жили в своем каменном дворце. Целыми днями они ели и пили, нагуливая жир, и стали такими тяжелыми и огромными, что даже каменная равнина начала оседать под их телами. Так же жирели и тяжелели их огромные кони.

Самый главный великан Каз-бек так растолстел и раздулся от гордости, что уже не мог говорить, а только пыжился, надувал толстую шею и шипел. Да и зачем было ему говорить, если покорная дружина людей-шакалов грабила народы и доставляла великанам обильную пищу?