Читаем Кто воевал числом, а кто – умением полностью

Общие потери румынской армии в борьбе против СССР мы оцениваем в 272,3 тыс. погибших, а потери в борьбе против Германии и Венгрии – в 40,5 тыс. погибших.

Жертвами геноцида стали 36 тыс. румынских цыган[555]. Жертвы Холокоста, с включением сюда евреев Северной Трансильвании, оцениваются в 469 тыс. человек, в том числе 325 тыс. – на территории Бессарабии и Северной Буковины[556]. Число жертв Холокоста в Северной Трансильвании оценивается в 135 тыс. человек. Следует подчеркнуть, что румынские официальные цифры числа погибших евреев Бессарабии и Северной Буковины значительно меньше – примерно 90 тыс. из 147 тыс. [557]. Они кажутся нам ближе к действительности. Общее число уничтоженных евреев Румынии в границах на 1 сентября 1941 года мы оцениваем в 233 тыс. человек. Не исключено, что часть евреев этого региона в 1944 году была призвана в Красную Армию и погибла в ее рядах. В результате бомбардировок союзной авиации погибли 7693 мирных жителя[558]. Во время первой советской оккупации Бессарабии и Северной Буковины в 1940–1941 годах 12–13 июня 1941 года было депортировано и арестовано 30 839 человек. Из этого числа на депортированных приходится 25 711 человек[559]. Сколько из этих людей было расстреляно или не пережило заключения или депортации, точно неизвестно. Можно предположить, что это число составляло не менее 5 тыс. человек. Н.Ф. Бугай оценивает число расстрелянных в 1 тыс. человек, что представляется нам близким к действительности, а число погибших в лагерях и на месте депортаций в 19 тыс. человек, что также представляется нам вполне реалистичной оценкой[560]. К середине сентября 1941 года в местах спецпоселения и заключения находилось 22 848 выходцев из Бессарабии и Северной Буковины[561]. С учетом этого общее число расстрелянных и умерших к этому времени можно оценить в 8 тыс. человек. Из этого числа примерно 1 тыс. расстрелянных была найдена в тюрьмах Румынии и Северной Буковины, в том числе 450 – в Кишиневе, после освобождения их германо-румынскими войсками в июле 1941 года[562]. Поскольку основная смертность депортированных пришлась на зиму 1941/42 года, смертность среди высланных из Бессарабии и Буковины с середины сентября 1941 года и до концы войны мы оцениваем в 12 тыс. человек, а общее число жертв первой советской оккупации – в 20 тыс. человек. Кроме того, число мирных жителей Бессарабии и Северной Буковины, погибших в ходе боевых действий в 1941–1944 годах, оценивается румынскими и молдавскими историками в 55 тыс. человек[563]. Нам эта последняя оценка представляется значительно завышенной. Условно мы принимаем число погибших во время боевых действий в 25 тыс. человек.

По признанию бывшего немецкого офицера связи с румынскими войсками, «мы оценивали румынские части как лучшие из наших союзников», хотя уровень их командного состава по сравнению с немецким оставлял желать лучшего: «Мое впечатление от простых солдат было положительным, но, к сожалению, оно не касалось офицерского состава. Большинство солдат были простыми сыновьями фермеров, так как в те времена, как и сейчас, Румыния была плодородной аграрной страной. Офицеры прибывали почти исключительно из больших городов, и среди них была крайне распространена франкофилия. Никто из этих офицеров не горел желанием оказаться в бою. Когда я сказал румынским офицерам, что их штабы были слишком далеко от линии фронта, они ответили, что у них «было достаточно телефонного кабеля»…

Несколько раз меня приглашали пообедать на командном пункте румынской дивизии. Каждый раз это был большой обед из нескольких смен блюд, и он мог длиться многие часы. Все же я никогда не видел, чтобы обычные солдаты ели что-нибудь, кроме одного блюда, состоявшего в основном из крупной фасоли.

У немецкого офицерского корпуса было другое отношение к этому вопросу. Немецкий командир роты стоял последним в очереди у полевой кухни. Это было традицией!» [564]

На Восточном фронте румынская армия во Второй мировой войне играла важную роль, во многом сравнимую с той, которую в Первой мировой войне играла здесь армия Австро-Венгрии. И соотношение потерь погибшими с Красной Армией у румынской армии в 1941–1944 годах было близко 1:1.

Общие потери Румынии во Второй мировой войне мы оцениваем в 747,5 тыс. погибших, в том числе в 425,8 тыс. военнослужащих, из которых 153,5 тыс. погибли, сражаясь на стороне Антигитлеровской коалиции. Кроме того, некоторое число немцев Румынии, точно не установленное, погибло в составе германской армии, в частности в составе 11-й моторизованной добровольческой дивизии СС «Нордланд».

<p>Соотношение потерь сторон на Африкано-Европейском театре боевых действий</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука