Кто такой Малкольм Пэрриш?

Малкольм придерживал меня, как раненого солдата, из-за чего мы оба смеялись. Дома я рухнул на кровать, еле живой.

– Всё, Пэрриш. Сегодня на кресле спишь ты.

– Чего это? – Малкольм кинул в меня подушку.

– Я умираю, у меня отваливаются ногиии.

– Хватит ныть, будь мужиком! – Пэрриш присел на батарею у окна.

– А сам-то?! Я всё равно никуда не уйду, это моя комната, – я отвернулся к стене.

В битве за кровать победил, конечно же, я – её законный хозяин. Я проспал всю ночь и встал, когда Малкольм ещё спал. Он улыбался даже во сне, даже не представляю, что же ему снилось. Я тихо проник на кухню, чтобы не разбудить Пэрриша, и заварил кофе, ноги ныли ещё хуже, чем вчера. Я был ещё сонным, зевал и потягивался, налил две чашки кофе, поставил их на стол, а сам сел на один из стульев и задремал. Когда я открыл глаза, мимо меня проплыл взъерошенный Пэрриш, натянувший на себя одеяло, и сел напротив меня, молча кивнув головой. Мы смотрели друг на друга полуоткрытыми глазами минут 10. Постепенно каждый начал просыпаться, не без помощи кофе, и уже через пару минут я и Малкольм выглядели уже пободрее.

– Адам… Мы же можем продолжить спать? Нам же никуда не нужно?

– Нет… Я тебя поддерживаю. Вот бы так всю жизнь: спать и спать.

Малкольм медленно кивал головой, попивая кофе, а потом прилёг на диван, не снимая одеяла и уснул сразу. Я же кое-как прополз в свою комнату, но до кровати не дошёл. Когда я приоткрыл глаза, на кровати лежал Пэрриш: сон пропал из моих глаз мгновенно.

– Вот хитрец! – я с разгона прыгнул возле него, столкнув его с кровати, – Ты же знал, что я усну на полу!

– Говард! – Малкольм бросил в меня подушкой, которая упала рядом с ним, – Ты – чудовище!!

– Мы договорились! Я тут умирал вчера, у меня был сложный день, ноги до сих пор болят! Я тебе кофе сварил, в конце концов!

– Разбудил бы, и ладно, но зачем столкнул?! – Малкольм всё равно был сонным, он бы и стоя уснул.

Глава 11

Мне было обидно от того, что мало знал Пэрриша до нашего знакомства. Я решил расспросить Малкольма об его детстве побольше.

– У меня было обычное детство. Я уже рассказывал тебе, ты, возможно, забыл: я жил там же, где и сейчас, у меня был старший брат, Декстер: сейчас ему 20, и он служит в военной академии. Очень странно, но брата редко ставили мне в пример, почти никогда не требовали того, чтобы я поступал так же, как и Декстер. Раньше. А я хотел бы быть похожим на брата: его не контролировали, он всегда трезво оценивал свои возможности. А ещё у него прекрасная девушка: она учится на врача, частенько носит высокие причёски и готовит пироги. Отца я побаивался всегда, но мне упрощало жизнь то, что он редко бывал дома, был слишком занят работой. Хорошо и то, что он никогда не бил меня, а только ругался. До недавнего времени… Потом меня отправили в академию – я смог свободно вздохнуть. И вот, уже 10 лет моей полусвободной жизни подходят к концу…

Мы собирались на прогулку, а на улице начался дождь. Малкольм выглядел, как идеальный поэт: в больших очках, чёрном пальто на пуговицах и с зонтом-тростью – годах в 20-х он с удовольствием носил бы цилиндры. На улице на него то и дело оглядывались девушки, восхищенно вздыхая.

– Когда я только начал учиться, друзей у меня не было. Я помогал с уроками, но дружбы не водил ни с кем. Потом я познакомился с Грегори, а с его помощью и с другими ребятами. Они считали меня душой компании, но я не был уверен в этом: я не терпел их курения, побегов с уроков – никогда в этом не участвовал. А вот несколько месяцев назад я обрёл настоящего друга, – он повернулся ко мне, приподняв бровь, – Тебя. Я благодарен тебе, Адам. Ты – единственный человек, которому я могу рассказать абсолютно всё: отец не захочет слушать, мать я расстраивать не хочу, а тебе я доверяю на все 100.

Посмотри на дату письма, которое ты нашёл: это было 24 марта. Именно в этот день я узнал о том, что Малкольм доверяет только мне. Тогда мы обнялись. Мне стало так легко: Пэрриш наконец-то был спокоен. Единственное, что его беспокоило – это возвращение вещей домой завтра.

– И как это провернуть?

– Всё легко и просто: позвони домой и попроси мать отправить отца куда-нибудь на пару часов – мы приедем и оставим твои вещи. Я тебя одного туда не пущу, – я сам не был до конца уверен в своем плане.

– Хорошо. Будем надеяться, что всё получится, как надо.

Заговорщики из нас были никакие, да и сам заговор был не очень, но по-другому было никак.

– Ох, Малкольм, тебя можно вносить в список достопримечательностей!

– Почему это? – он нахмурился.

– На тебя девушки смотрят постоянно: проходят мимо и оборачиваются, – я рассмеялся.

– Ой, ну прекрати ты, Адам. Мне девушка не нужна, понимаешь? Я занят, времени у меня свободного мало, да и не хочется как-то романтику заводить. А вот ты меня порадовал вчера, так порадовал, – Пэрриш говорил о походе на каток, – Сделайте серые приглашения с чёрными и белыми геральдическими лилиями!

Меня всегда забавляло, когда Малкольм представлял нашу с Аннабель свадьбу.

– Надень красный галстук, тебе пойдёт.

– Ага, а свидетели будут с красными бабочками, не так ли?