Кто стреляет последним

— Докладывает дежурный райотдела капитан Мелешин, — назвался он. — Товарищ генерал, у меня тут человек. Требует связи с вами. Говорит — из израильской контрразведки Моссад. Его фамилия… Как? Немедленно передать трубку?.. Слушаюсь!.. — Дежурный протянул телефонную трубку Вадиму. — Говорите!

— Что случилось, Вадим Николаевич? — раздался в трубке голос Меркулова. — Что за цирк вы там устраиваете? Мы вас ждали еще утром.

— Потом все расскажу. Срочно прикажите перехватить три машины на Ярославском шоссе. Две «шестерки» цвета светлый беж и синий джип «судзуки». Запишите… — Вадим продиктовал номера машин. — Пять человек. Вооружены. По джипу не стрелять. В нем — заложники. Две женщины и ребенок. Минут через пятьдесят они будут у кольцевой.

— Ваша семья? — сразу понял Меркулов.

— Да.

— Как они нашли?

— Потом, Константин Дмитриевич! Потом! Времени — ни минуты!

— Понял. Сейчас же позвоню начальнику МУРа Федорову. Все сделаем!..

— Спасибо, капитан. — Вадим вернул трубку дежурному.

— Вы и вправду из Моссада? — спросил тот.

Вадим хотел сказать, что он пошутил, но в глазах капитала были такое изумление и живейший, по-детски непосредственный интерес, что Вадим не стал его разочаровывать.

— Правда, — хмуро кивнул он и вышел.

Капитан вышел вслед за ним. Когда он увидел, в какую машину садится этот человек из Моссада, брови у него и вовсе полезли вверх.

Вадим уехал, а капитан еще долго стоял на крыльце и озадаченно качал головой.

«Ну, дела! Моссад. На ушастых «запорах» ездят, командуют Генеральной прокуратурой… Что же это за времена такие настали?!»

За щитом, сообщавшим, что до МКАД осталось 800 метров, Вадим сбавил скорость и стал внимательно осматриваться по сторонам. Никаких следов засады не было. «Значит, уже взяли», — с облегчением подумал он. И взяли чисто, без пальбы. Иначе здесь еще толпилась бы кучка зевак, обсуждающих недавнее — не больше получаса назад — происшествие. Но, миновав кольцевую и поравнявшись с постом ГАИ, насторожился: по обе стороны шоссе, наполовину перекрытого шлагбаумами, стояли омоновцы в бронежилетах и с автоматами и пристально осматривали каждую проезжающую машину. Почему-то Вадиму это очень не понравилось, но он только позже сообразил почему.

У проходной Генеральной прокуратуры Вадим столкнулся с Турецким и Косенковым. Они были в плащах, с дорожными сумками в руках. Увидев Вадима, Турецкий обрадовался:

— Как дела, Вадим Николаевич? Ты к Меркулову? Пойдем. А мы только что из Иркутска. Новостей — вагон. Тебе тоже интересно будет послушать.

Вадима интересовало сейчас совсем другое, но он не стал возражать.

Меркулов поднялся из-за стола и молча пожал руки вошедшим. Лицо у него было тяжелое, хмурое, под глазами — мешки. Сказывались полубессонные ночи и напряжение минувших дней. На тревожный вопрос, сквозивший во взгляде Вадима, Меркулов отрицательно покачал головой:

— Пока не докладывали.

«И не доложат», — понял Вадим.

Из звонка Турецкого Меркулов уже знал о том, что произошло в Иркутске. Сейчас его интересовали подробности.

— Давайте по очереди, — предложил он. — Сначала — ты, Александр Борисович. Потом я. А дополнит картину Вадим Николаевич.

Доклад Турецкого был не слишком кратким, но точным, как протокол. Несмотря на сдержанность, все же чувствовалось, что его еще не оставило возбуждение от удачного и главное — быстро проведенного дела.

— Петракова и Ряжских отправят к нам спецтранспортом. Софронов остался в Иркутске — контролировать ситуацию. Дело Барсукова нужно будет взять из областной прокуратуры. Соединим с делом об убийстве Осмоловского. Вроде бы все, — закончил Турецкий.

Меркулов уточнил:

— Когда производили арест Тугаева, Ряжских и Петракова, сказали, что вы из Генпрокуратуры?

— Нет.

— А мог Гарик узнать, что вы из Москвы?

Турецкий задумался:

— Пожалуй, мог. Олег Софронов допрашивал его как очевидца убийства, совершенного возле «Руси». Когда Марат прикончил своих кадров. Впрочем, вряд ли. Мог узнать, а мог и не узнать. Не знаю.

— Но скорее — узнал. Поэтому Марат и ушел, — подытожил Меркулов.

— Как — ушел? — поразился Турецкий.

— А вот так…

Меркулов рассказал о том, что за эти дни произошло в Москве. Когда он упомянул о контакте Марата с человеком из тунисского посольства — этот контакт зафиксировала «наружка», — Турецкий перебил:

— Но, может, он ушел не от нас, а от людей Аббаса?

— А «наружку» он чью отсек — Аббаса?

— Откуда он знал, кто его пасет? — возразил Турецкий. — Вполне мог решить, что это люди Аббаса.

— Хотелось бы в это верить, — отозвался Меркулов. — Но оснований для этого мало.

Турецкого неприятно задело, что Меркулов, всегда радовавшийся любому успеху своих сотрудников, на этот раз никак не прореагировал на его рассказ об иркутском расследовании. Он спросил:

— Константин Дмитриевич, было что-то еще?

Меркулов кивнул:

— Да.

Произошли действительно еще два события, которые даже на хладнокровного, привыкшего ко всяким неожиданностям Меркулова произвели самое гнетущее впечатление.