Кто не верил в дурные пророчества

В этот момент экспонат неожиданно сбросил скорость и оказался позади истребителей, которые вырвались вперед, и у старшего лейтенанта мелькнула мысль, что из такого положения сейчас очень удобно врезать им в хвост из пушек и пулеметов, установленных у бомбардировщика впереди – должно же там быть какое-то вооружение. Додумать ее он не успел, потому что услышал по радио команду подполковника: командир уводил звено вправо. "Коробочка" больше не работала, лететь так медленно истребители не могли.

Разворачивая самолет, Махнев мельком глянул в сторону родного аэродрома и увидел приближающиеся огни. К ним на помощь спешило звено майора Млынского.

22

Короткий полет второй ракеты Марков наблюдал на экране локатора и, увидев очередную молнию, а после нее – пустой экран, догадался, чем все кончилось. Он не стал ждать продолжения, еще прибавил газа моторам и сказал:

– Алексей Иванович, запускайте генераторы. Сколько вам надо?

– Минут восемь-десять,- ответил Завадский, щелкая переключателями.

Несколько минут прошло в молчании: самолет набирал высоту, емкости – заряд. Потом профессор услышал в наушниках:

– А вот и гости пожаловали.

– Какие гости?

– Истребители.

Посмотрев назад, насколько позволяло остекление штурманской кабины, Завадский увидел на фоне не совсем еще черного неба хищный силуэт, и от него вдруг рванулись вперед и унеслись в темноту красные огни.

– Пулеметы? – спросил профессор.

– Нет, – ответил Марков. – Это уже скорострельные пушки.

Трассы обозначили в небе направление – немного правее, чем они летели. Марков повернул туда, истребители снова дали очереди, и снова чуть вправо.

– Заразы, посадить хотят. Долго еще, Алексей Иванович?

– Минуты полторы, может, меньше.

– Ладно, ребята… А как вам вот это?

Марков чуть-чуть потянул штурвал на себя и резко сбросил газ. За стеклами кабины мелькнули три истребителя, унеслись вперед. Ракетоносец летел сейчас с такой скоростью, с какой иной "новый русский" на своем "Мерсе" или БМВ не станет ездить, например, по загородному шоссе. В городе еще туда-сюда, а по шоссе – западло так тихо ехать.

Три огонька далеко впереди пошли вправо – истребители начали разворот. Марков глянул на экран локатора и свистнул от удивления:

– Ну надо же! Еще звено. Все, пора уходить.

Он добавил газ до упора, повернул влево, навстречу грозовому фронту, и резко пошел вверх, прямо в тучу.

– Осталась минута, – предупредил профессор.

И тут на ракетоносец обрушился ливень. На миг они ощутили невесомость: машина просела на несколько метров, может быть, даже на несколько десятков метров, потом Марков выровнял полет. По кабине катились потоки воды, и при свете молний стекла вспыхивали целиком, как тогда на полосе, когда их снаружи освещал прожектор. Марков сквозь помехи следил за истребителями по экрану – по логике воздушного боя, сейчас их должны были начать сбивать; он не знал только, чем это будут делать: ракетами или из пушек.

Ракетоносец тряхнуло: видимо, прошел краем грозовой тучи. Ливень вдруг разом превратился в простой дождь, даже не очень сильный. Встречным потоком воздуха воду сдуло со стекол. Снаружи мелькнули красные огни трассеров, а может быть, Маркову только показалось.

На экране он наблюдал странные маневры истребителей: один после очередной вспышки молнии пошел куда-то в сторону и, похоже, вниз. Другой вдруг начал приближаться к ним, как будто хотел таранить. Стрелка индикатора опасного сближения (Шерхебель за него получил авторское свидетельство) метнулась в красный сектор, запищал зуммер. Марков потянул штурвал, пытаясь уйти в сторону, и в этот момент услышал в шлемофоне голос профессора:

– Включаю.

Ему показалось, что он услышал щелчок тумблера, хотя на самом деле он, конечно, не мог его слышать. А затем все наружные поверхности самолета, которые Марков мог видеть со своего места, вспыхнули неярким призрачным светом.

Видимо, у него что-то произошло с ощущением времени, может быть, по вине профессорской машины. Марков воспринимал действительность, как фильм, который снят в ускоренном темпе и показывается сейчас с очень большим замедлением.

Молния горит четыре десятых секунды, а канал формируется менее чем за одну десятую. Человек такие отрезки времени не воспринимает и видит молнию целиком. Это в нормальном состоянии.

Марков увидел, как в пространстве на фоне грозовой тучи возникла светящаяся точка, как она начала приближаться к ракетоносцу, оставляя за собой зигзагообразный след, и понял, что наблюдает процесс формирования молнии, которая сейчас ударит в самолет. Он успел еще подумать: "Эх, Илюша, нас-то за что?" – и закрыл глаза.

Вспышка была такой силы, что ее свет он увидел через плотно сомкнутые веки. Грома он не услышал.

23

Когда истребители выполнили разворот и зашли в хвост экспонату, он пытался уйти в грозовую тучу. Махнев подумал, что угонщики, наверное, такие же музейные редкости, как их самолет, если пытаются уйти таким образом от преследования – решение рискованное и, может быть, оправданное с точки зрения тридцатых годов прошедшего века, когда не было радиолокации; но сейчас это ничего не давало.