Кто мы

– Минельский, сукин сын! Это его запятая в данной истории – проговорил Андрей Павлович, смотря на монитор – ладно. Учёных и наёмников уже не спасти, покидайте подземный комплекс, до выветривания отравляющих веществ. Стоп, прежде найдите основную бомбу и дезактивируйте её. Хотя не думаю, чтобы алчное сознание Минельского позволило бы собственноручно и безвозвратно уничтожить пещеры и их драгоценное содержимое. Он всё ещё надеется вернуться к ним. Олег, Максим, Евгений, Прометей, защищайте основной комплекс, пока Шустрый делает виток. Антон, сопроводи Екатерину и эту сволочь к нам. Шустрый вернется к вам чуть позже с Транспортером и группой охраны. АНБ всё ещё жаждет проникнуть в комплекс, но мы постараемся утрясти этот вопрос дистанционно.

– У нас есть двое учёных! – проговорил Максим Орлов, вступив в общий разговор, озирая золотые статуи и смотря на Антона Разумова, стоящего возле входа.

– Их тоже доставьте на борт самолёта – проговорил Власов старший, и, подумав быстро, добавил вслух – а нам друзья нужно подумать о том, как решить методом дипломатии вопрос о переходе комплекса в исключительно наши руки. Нужно предложить что-то весомое Агентству Национальной Безопасности, чтобы у них отпали всяческие интересы совать сюда свой нос. За дело!

После Шустрый взлетел со стояночной позиции и в медленном низком полёте над макушками деревьев, раскачивая их стволы и ветви, развивая пыль и песчаную крошку на грунте, направился к горнодобывающему предприятию. Вычислив безопасное место для новой посадки, аппарат сел на относительно ровную площадку, прямо посередине дороги у главных ворот внешнего сетчатого забора. Через некоторое время Екатерина на себе волоком по земле дотащила Минельского, и кинула возле опустившегося на грунт трапа самолёта.

У неё не было больше сил для того чтобы на себе втащить тело учёного в самолёт и усадить в кресло. Спустя некоторое время со стороны комплекса показались два белых халата и пять чёрных силуэтов, один из них первым бежал к ней. Она сняла свой головной убор и вдохнула тёплый суховатый воздух. Уже на подходе к белоснежному самолёту с плавными линиями футуристического корпуса, Антон Разумов снял прибор видения, защитный шлем и кинулся к жене. Аккуратно обняв её, он почувствовал, как она вся дрожит. Заглянув в её глаза, он увидел проступающие слёзы, но это были слёзы боли, а не желания бросить то, чем она занимается, не слёзы слабости и испуга. Ей просто было больно. Нежно поцеловав жену, Антон Сергеевич вдруг услышал невнятную речь. Минельский пришёл в себя и что-то говорил.