Кто хочет стать президентом?

– Все, кто не в больнице. А вы кто?

– Я потом вам все объясню. Сейчас некогда. Автобусы поданы. Идемте, проследите за погрузкой, чтобы мы никого не забыли.

Ольга Ивановна осталась сидеть, она всегда глупела и тормозила, когда на нее наваливались так напористо и решительно.

– Я, вы знаете…

– Я вас слушаю.

– Я не понимаю…

– Все очень просто. Мы сейчас всех ваших детишек вместе с вами и оставшимися воспитателями отвезем в одно хорошее место. Там вы замечательно разместитесь. Там вас будут кормить, лечить, всячески ухаживать.

– Меня?

– И вас, но в основном детей. Вставайте, не тяните время!

– А Николай Николаевич в курсе?

– Да, да, все в курсе.

Ольга Ивановна встала, держа платок под носом и недоверчиво стреляя глазами в сторону решительной девушки. Ее очень мучило то, что она никак не может вспомнить, где ее видела – при крепнущей уверенности, что видела наверняка.

Они вышли на галерею, нависшую над вестибюлем. Внизу среди чахлых кадочных цветочных кустов были расставлены неровной шеренгой с десяток серых раскладушек. Дети бродили между ними кто вздыхая, кто ковыряясь в носу или в ухе. Привыкали к новым условиям своей жизни.

Сквозь стеклянную фасадную стену было видно, что у крыльца кинотеатра стоят два больших белых заграничных автобуса.

– Нам туда, – указала Нина на автобусы и побежала вниз по лестнице, отдавая команды своим помощникам.

Ольга Ивановна не умела ни жить, ни мыслить в таком темпе, но почему-то непонятность происходящего ее пугала не сильно. Она по неизвестной ей причине испытывала доверие к этой девушке и соглашалась считать, что все происходящее происходит правильно. Через двадцать минут она уже сидела в автобусе рядом с Ниной Андреевной, как ее называли хорошо одетые помощники, и слушала объяснения.

Оказалось вот что: всего в пятнадцати километрах отсюда находится один большой загородный особняк. Пустующий, но готовый к полноценной эксплуатации. В его многочисленные комнаты сейчас как раз завозится нужное количество диванов и постельных принадлежностей.

– Дом стоит в сосновой роще на берегу реки. Там тихо, белки из рук берут еду. Отличная большая кухня, рассчитанная на прием целой толпы гостей. Продукты тоже завозятся.

– А чей это дом?

– Не все ли равно? Там, поверьте, намного лучше жить, чем в вестибюле кинотеатра.

– Мне обещали, что на днях нас переведут в пансионат «Земляничка».

– На днях! А я вас привезу и поселю уже сегодня. На какой угодно срок. И о расходах на питание думать не надо.

Когда все складывается настолько хорошо, на дне души невольно начинает шевелиться червь сомнения, всплывают оттуда фразы типа: бесплатный сыр бывает только в мышеловке…

– А все-таки, чей это дом и кто вы? Извините, что спрашиваю, но надо было еще раньше спросить. Я думала, вы от Николая Николаевича.

– Нет, мы не от Николая Николаевича, мы от Андрея Андреевича Голодина.

Ольга Ивановна всплеснула руками:

– Я вас узнала.

– Я рада.

– Вы дочь.

– Дочь, дочь.

Автобус выехал на развилку и взял вправо по более узкой, но лучше асфальтированной дороге.

– Мы почти приехали.

В самом деле: еще два пологих виража – и показался высокий забор из кирпича песочного цвета, скопище машин и людей перед воротами.

– Что это?

– А это, Ольга Ивановна, вас встречают.

Автобусы солидно, как пара океанских лайнеров, развернулись дверями к собравшейся публике и заглушили моторы.

– Приехали! – крикнула Нина. – Можно выходить! Первыми выскочили наружу помощники и начали прокладывать в журналистской толпе дорогу к воротам.

Детишки, среди которых были и пятнадцатилетние увальни с растерянными взглядами и испуганные восьмилетние малыши, выбирались наружу осторожно, озираясь на воспитателей и Ольгу Ивановну. Треск фотовспышек и гул непонятных вопросов явно сбивал их с толку.

Нина двинулась во главе процессии, сама распахнула калитку в воротах, а потом, погремев засовами, и сами ворота.

– Идемте, дети, идемте.

Всеобщему обозрению открылся роскошный двухэтажный особняк с зеркальными окнами, тремя невысокими шпилями и мокрой от растаявшего снега крышей, чуть задрапированный хвоей молодых сосен. К нему вела мощенная фигурной плиткой дорожка, расчищенная в снежной толще. Февральское солнце старательно и охотно освещало эту сцену.

Дети, взявшись за руки, парами побрели к особняку. Некоторые несли узелки со спасенными от пожара пожитками.

Надо объясниться. Имение принадлежало Голодину и было куплено им у Управления делами президента в бытность Андрея Андреевича одним из руководителей правительства. Этот здоровенный – пять гектаров – кусок собственности стал лакомым куском компромата для журналистской толпы, дружно взъевшейся на кандидата. Видел ли кто-нибудь более явное доказательство коррупционности вице-премьера Голодина, чем этот домик, стоимость которого в десятки раз превосходила министерскую зарплату за много лет беспорочной службы?

– Теперь здесь будут жить дети с дефектами развития. У них только что сгорел дом в Старой даче, – сказала Нина, выйдя к прессе. – Они немного обустроятся, и вы сможете зайти и посмотреть, что там и как. Немного терпения.