Ксеноцид

Отклика не последовало, она не почувствовала, как раньше, что поступает правильно, но это ее не смутило, потому что она знала: это часть испытания. Если бы боги немедленно ответили ей, как обычно отвечали, какое бы это было испытание? Если раньше она должна была совершать ритуал очищения под неусыпным оком богов, то теперь должна очищаться сама. Но как она поймет, что поступает правильно? Очень просто — боги снова вернутся к ней.

Боги снова заговорят с ней. Или, может быть, унесут ее из этого мира и поместят во дворец к Владычице, где благородная Хань Цзян Цин будет ждать ее. Там же она непременно встретит Ли Цин-чжао, свою духовную праматерь. Там ее будут приветствовать предки, и вот что они скажут: «Боги решили подвергнуть испытанию говорящих с богами Пути. Лишь немногим суждено было справиться с заданием, но ты, Цин-чжао, ты оказала нам великую честь. Твоя вера ни разу не пошатнулась. Ты исполняла обряды очищения, как ни один сын человеческий, ни одна дочь человеческая не исполняли их. Предки остальных людей Пути завидуют нам. Из-за тебя боги теперь благоволят к нам более чем к кому-либо другому».

— Что ты делаешь? — изумился отец. — Зачем ты прослеживаешь жилки?

Она не ответила. Она не хотела отвлекаться.

— Теперь тебе не нужно этого делать. Я по себе знаю — мне теперь не нужно постоянно очищаться.

«Ах, отец! Ты ничего не понял! Но пусть даже ты не прошел испытание, я все равно пройду его и тем самым прославлю тебя, хоть ты и предал все святое на свете».

— Цин-чжао, — прошептал он. — Я понял, что ты делаешь. Ты уподобилась тем родителям, которые силой заставляют своего посредственного отпрыска снова и снова мыть руки. Ты вызываешь богов.

«Отец, можешь называть меня как хочешь. Твои слова теперь ничего не значат для меня. Больше я не послушаю тебя, пока мы оба не сойдем в могилу. Вот тогда-то ты мне и скажешь: „Дочь моя, ты была лучше и мудрее меня. Уважительным отношением в доме Владычицы Запада я обязан только твоей чистоте и искреннему желанию служить богам. Ты воистину превосходная дочь. Ты моя единственная радость“».

Планета Путь довольно мирно пережила изменения. То здесь, то там случались убийства; то здесь, то там кое-кого из говорящих с богами, прославившегося своей жестокостью, с позором изгоняли из города. Но в основном истории, изложенной в документе, поверили, и с бывшими говорящими с богами обращались с большим уважением, потому что все эти годы, неся на себе тяжкий груз обрядов очищения, они верой и правдой служили народу.

Однако старый порядок быстро изменился. Школы стали доступны всем детям, независимо от положения родителей. Учителя вскоре начали сообщать, что все без исключения ученики достигли выдающихся успехов — теперь оценки самого глупого ребенка намного превышали средний балл учащегося прошлых времен. И несмотря на яростные отрицания Конгрессом своей вины, ученые Пути наконец-то обратили внимание на гены собственного народа. Ознакомившись с тем, какими их гены были и какими они теперь стали, мужчины и женщины Пути дружно пришли к выводу, что рассказанное им в пришедшем накануне эпидемии документе — чистая правда.

Что творилось сейчас, когда Сто Миров и все до одной колонии узнали о совершенных на Пути преступлениях Конгресса, Цин-чжао не ведала. Это были мирские заботы, от которых она давно отказалась. Теперь все свое время она посвящала служению богам, самоочищению и разным ритуалам.

История о сумасшедшей дочери Хань Фэй-цзы мгновенно распространилась по Пути. Она единственная продолжала исполнять обряды говорящих с богами. Сначала над ней насмехались. Многие говорящие с богами из чистого любопытства попробовали было вернуться к очищению, но быстро поняли, что ритуалы утеряли смысл. Впрочем, она не слышала насмешек, ей не было дела до остальных. Ее ум служил богам и никому другому. Ну и что с того, что люди, не справившиеся с испытанием, стали презирать ее за то упорство, с каким она двигалась к цели?

Годы шли, и многие начали вспоминать былое. Люди вспоминали о славной старине, когда боги говорили с мужчинами и женщинами и когда люди планеты служили небесам. Кое-кто начал считать Цин-чжао не сумасшедшей, а единственной не предавшей свою веру, тогда как столькие отказались от гласа богов. Среди благочестивых людей прошел слушок: «В доме Хань Фэй-цзы живет последняя из говорящих с богами».

Люди начали приходить к ней, сначала небольшими группками, но постепенно ручеек превратился в бурный поток. Посетители хотели встретиться с женщиной, которая, единственная, все еще пыталась очиститься от мирских грехов. В первое время она кое-кого принимала. Закончив прослеживать жилку, она выходила в сад и вела беседы с ними. Но их речи смущали ее. Они говорили, что она своими трудами очищает целую планету. Утверждали, что она за остальных людей Пути призывает богов вернуться. Чем больше они говорили, тем труднее ей было понять, что они хотят сказать своими речами. Ей хотелось поскорее вернуться в дом и проследить еще одну жилку. Разве люди не понимают, что эти похвалы пока не заслужены?