Ксенофоб

– Да ладно, не переживай – как-нибудь справимся. У тебя все? Смотри, подъезжают уже.

– Нет, не все. Возможно, здесь будет Руслан.

– Какой Руслан? – Федя поднес ладонь к глазам и поморщился – на поляну заехала первая машина вражьей колонны, ярко светя галогеновыми фарами.

– Федя, не тормози! – мне пришлось возвысить голос – пять одновременно работающих двигателей внедорожников создавали довольно приличный шумовой фон. – Руслан из парка. Наш последний негодяй.

– Точно?!! – Федя так вцепился в мое предплечье, что я непроизвольно взвыл от боли. – Откуда знаешь?!

– Федя, отпусти! – я с трудом вырвал руку. – Я сказал – «возможно»! Если я его опознаю, ты будешь первым, кому я об этом сообщу.

– Неплохо было бы сделать это до того, как все начнется, – торопливо высказал пожелание Федя. – А то как бардак заварится – не до опознаний будет.

– Ну – это уж как получится...

* * *

Пять внедорожников выстроились напротив наших машин и заглушили двигатели. Как товарищи собираются драться, не знаю: двадцатиметровый коридор между линиями наших машин насквозь прожжен ярчайшим светом мощных фар – в ту сторону, где встали джигиты, невозможно смотреть без риска серьезно посадить зрение. И вроде бы условия паритетные, но у нас – четыре фары, а у них – штук двадцать, если не больше, и не в пример мощнее наших.

Джигиты высадились и рассредоточились между своими машинами. Ослепленный светом фар, я не мог толком сосчитать, сколько их там, но судя по голосам и общему шуму, в гости к нам пожаловали не менее двух десятков бойцов.

Федя, приложив к глазам сразу обе ладони, жадно всматривался во вражьи боевые порядки.

– Ослепнешь, – с опасением заметил я. – Не видно ж ни фига, чего глаза мучаешь?

– Ну и как тут можно опознать? – огорчено пробормотал Федя. – Может, сзади зайдешь?

– Эй, там! – крикнул кто-то с вражьей линии. – Борман здесь?

– Здесь! – бодро ответил Федя. – А Хищник здесь?

– Да, конечно! Давай, пусть Борман выходит.

– Сначала пусть Хищник выходит. Он вызов бросил – пусть первый и выходит.

Публика напротив нас загудела, возникло какое-то движение и в свете фар предстал коренастый крепыш: невысокий, почти квадратный – он неспешно стащил с себя куртку, положил на капот и стал снимать футболку.

– Внимание, – негромко скомандовал Федя. – Ежели вдруг попрут – бегом за тачки, чтоб не положили сразу, если будут палить из травматиков. Биты в багажнике. Биться только когда подойдут вплотную, не выскакивать. Держаться кучно, не рассыпаться!

– Так, ну что – я пошел? – возбужденно пробормотал Борман, протискиваясь между «латышами».

– Стоять, – осадил его Федя. – Я – Борман.

– Ну вот, всегда так, – обиженно пробормотал Борман. – Как до настоящего дела доходит, сразу – «стоять»!

– Да ладно, какие твои годы, – успокоил несостоявшегося поединщика Вано. – Вы вот что, юнги – держитесь ко мне поближе. Так – на всякий случай.

– Думаешь, они поверят, что ты Борман? – усомнился я.

Коренастый, между тем, разделся до пояса и вышел на средину площадки, образованной линиями наших машин. Здоровый парень. Я сильно сомневаюсь, что такой тип когда-либо вообще садился за компьютер – и уж точно, он не торчит сутками в Интернете, выискивая «очаги русского сопротивления».

– Думаю, они и спрашивать не будут, – Федя ткнул пальцем во фланг вражьей колонны. – Иди туда, встань боком к фарам...

– Зачем?

– Ты должен опознать его.

– Вы че там, спать легли? – крикнул кто-то от вражьих машин. – Где Борман?

– Не понял?! – насторожился я. – Ты что, хочешь...

– Давай живее, без разговоров!

Я пожал плечами и пошел к левому флангу вражеских боевых порядков. Федя одновременно со мной двинулся к центру поля.

Топ-топ, топает малыш...

Куда он топает, этот долбанутый малыш-камикадзе?

Прямо в пасть врага.

Зачем?

Федя так сказал. Значит, это правильно. Надо топать.

Ноги ватные, мир привычно дал по тормозам, сердечко уже не скачет, как кролик, а ме-едленно так бухает изнутри, будто хочет проломить грудь и выйти на волю. Голоса врагов – исключительно басы, наверное, они раньше пели в хоре какой-нибудь тайной сатанинской церкви.

– Эй! Ты что, перебежчик?

– Типа – ренегат? К нам хочешь?

– Иди качайся, нам такие чмошники не нужны! Как подкачаешься – тогда приходи.

– Ы-гы-гы-гы...

Я ненавижу вас всех. Но вы кое-чего не знаете. У меня при себе есть шесть маленьких смертей. Я не жадный, могу поделиться...

– А, понял – это, типа, судья в поле!

– Точно – типа, рефери!

Я остановился на уровне крайней вражьей машины и повернулся лицом к поединщикам, стоявшим напротив друг друга в центре площадки.

– Давай мы тоже выставим рефери! – предложил особо противный бас откуда-то из толпы. – Типа, чтоб все «по-чесноку» было. Кто пойдет?

– Хорош галдеть, – сказал кто-то совсем рядом и от крайней машины отделилась высокая фигура. – Я сам буду рефери.

Человек подошел ко мне, встал рядом и тоже повернулся лицом к поединщикам.

Это был Руслан – наш последний негодяй из парка.