Ксенофоб

В эту историю я поверил сразу и в то, что весь наш мир находится под прицелом враждебного корабля иномирян, – тоже. Так вот почему остальные посольства не спешили открываться! Они выжидали, сидя в своих защищенных убежищах, ставя на победителя. И, уверен, они готовы были мгновенно оборвать связь с нашим миром в случае поражения людей. Я даже знал, кто именно является координатным якорем для корабля подселенцев. Я даже знал, кто является пресловутым якорем, за который зацепились доминаторы. Все сходилось к тому, что якорь – это Адди, странный мальчик с тяжелой судьбой, столь многое переживший и перетерпевший, приемный сын Грэга. Несомненно, Грэгу тоже открылось некое пророческое видение в тот момент, когда он находился под действием препаратов, иначе он не пытался бы его задушить.

– Константин Платонович попытается пропустить через себя суммарные пси-волны черной энергии преступников, преобразовав их в оружие, способное уничтожить корабль чужаков. Это наш единственный шанс. Иначе смерть. И разделаются с нами, даже не высаживая десант, удаленно.

– Это как?

– Бомбардировка. Нас уничтожат, даже не замарав рук, прямо из космического эфира.

XXXI Эксперимент

Доктор Вольке и Благостаев вернулись. Первый даже не посмотрел в мою сторону, а вот начальник службы безопасности подошел и, укоризненно глядя мне в глаза, сообщил:

– Господин репортер жить будет. Помощь подоспела вовремя, еще бы немного и…

Он многозначительно умолк, дабы я самолично оценил всю своевременность его вмешательства. Грэг знал, на что идет. Более того, это он уговорил меня пуститься в авантюру и пробраться в четвертый корпус. Разумеется, я волновался за его судьбу и был рад услышать приятные вести, но мы – мужчины, привыкшие рисковать собой. В той или иной степени каждый из нас уже мертв. Пусть это случится не сегодня, а завтра. Никто не будет жить вечно, тем более при нашем образе жизни.

– Я вам весьма благодарен, – тем не менее кивнул я, внезапно сообразив, что не знаю имени-отчества Благостаева. Только фамилию. Но уточнять я не стал.

– Не понимаю, зачем было похищать господина Рата из клиники. Его сюда никто не упекал, как вы, видно, подумали. Он был направлен по предписанию для лечения и реабилитации. Совершенно случайным образом! Да-да, и не улыбайтесь столь скептически, это правда. Господин Рат оказался у нас случайно.

Лгал ли Благостаев? Вполне вероятно, что нет. Грэг и сам говорил, что узнал о четвертом корпусе случайно, его привело в клинику расследование, а Грэга лечили обычным, традиционным методом, как всех прочих больных, не задействованных в императорском эксперименте.

– И совершенно случайно попал бы сегодня в одну из клеток? – иронично приподнял я правую бровь.

– Тут собраны одни преступники, а ваш друг репортер никакого преступления не совершил, только лишь пытался. Поэтому в клетку его никто не поместил бы. Мы ведь не злодеи, мы ученые, которые пытаются спасти мир.

– Если наш мир кто и погубит, – предположил я, – то именно ученые с благими намерениями.

– Полноте, не стоит препятствовать прогрессу, его все равно не остановить. Новые технологии, за которыми будущее, в том числе и медицинские технологии и техники все равно пробьют себе дорогу, вот только ценой задержки будут человеческие жизни.

– Не буду спорить. Спасибо вам, что позаботились о Грэге. Думаю, его императорское величество подпишет официальную бумагу, дабы мой товарищ мог покинуть эти стены в любой момент добровольно?

– Я об этом уже позаботился, – удивил меня Благостаев. – Мы вынуждены были доложить о вашем неожиданном визите. Император только посмеялся, пусть и без особого веселья, и заметил, что это в вашем стиле, столь нежданные визиты, и что если вы ручаетесь за своего репортера, то ему нечего здесь делать. Освобождение можете забрать с утра, если хотите, но я бы порекомендовал вашему другу минимум неделю постельного режима под наблюдением… Кстати, со своей стороны, я также весьма признателен вам обоим за то, что продемонстрировали слабые места охраны периметра, – продолжил начальник охраны. – Мои люди уже пытаются воссоздать маршрут, по которому вы проникли в комплекс.

– Нужно ли это? – чуть рассеянно поинтересовался я, наблюдая за приготовлениями к эксперименту. – Если что-то сегодня пойдет не так, то завтра вся наша жизнь изменится.

– Ну, это еще бабка надвое сказала. Я вообще не верю в чужаков. Они – миф!

– А в город выходить не пробовали? Купола посольств не видели? – Я удивился его словам. Вот что значит воздействие рабочей среды на сознание. С кем поведешься, как говорится…

– Нет хуже гадов, чем чертовы бритты. – Взгляд Благостаева внезапно разгорелся нешуточной ненавистью. – Я не удивлюсь, если окажется, что чужаки – это переодетые бритты. Они хитрые крысы!

Я вспомнил дядю Отто, покушавшегося на мою жизнь, и не мог с ним не согласиться. Люди причиняли друг другу гораздо больше вреда, чем иномиряне.

– Готов вас уверить, что чужаки существуют, – пожал я плечами. – Я лично убивал некоторых из них.