Ксенофоб

Первоочередную проблему решила именно Элен. Она спросила меня, куда именно мы направляемся, а я лишь неопределенно пожал плечами, описав вкратце суть дела – укрыться на время в надежном месте. Элен вспомнила о своей тетке, которая давно уже приглашала погостить в имение под Волькштадтом. Добираться до места было не слишком далеко и сложно – к утру должны доехать поездом, если задержек не случится.

Когда мы прибыли на вокзал, до отправления оставался лишь час – очень удачно. Я купил билеты, сняв четырехместное купе.

Элен думала о чем-то своем. Детишки играли в снежки на перроне.

– Скажи, Кира, мы еще можем быть счастливы? Мы все? – Взгляд Элен был серьезен, профиль – прекрасен. – Или наше поколение отравлено ядом войны, и нам до конца дней суждено вспоминать былое, друзей, которых давно нет, страну, которая ушла в прошлое…

– Какие глобальные темы у тебя сегодня, – рассмеялся я.

– Столь поспешное бегство подразумевает перемены в жизни.

– Перемены всегда к лучшему.

– Всегда ли? – усомнилась Элен.

– Допустим, не всегда, ты права. Но только когда у нас что-то меняется в жизни, мы движемся вперед. Нельзя провести все отпущенные нам годы в застое, даже если этот застой – идиллия.

– Знаешь, я бы предпочла ту самую пресловутую идиллию, да только ее как не было, так и нет…

Я дождался отправления поезда – хотел быть уверенным, что Элен и дети в безопасности. Переговорники пока не могли связываться между городами, да и свой я утопил в реке, поэтому я пообещал Элен прислать ей письмо или телеграмму, как только все более-менее утрясется, и клятвенно заверил, что присмотрю за Грэгом.

То, что Адди покидал Фридрихсград, было очень хорошо. Я не до конца понимал отведенную ему роль жертвы, но надеялся, что, если он исчезнет на время из поля зрения всех заинтересованных сторон, о нем вскоре позабудут. Конечно, я помнил слова Грэга о маяке, но списал их на горячечный бред больного. Снаряд не попадает дважды в одну воронку, а Адди свою роль уже выполнил однажды, показав дорогу в наш мир чужакам.

Никто до сих пор не объяснил, каким образом появились посольства иномирян, иначе мальчика давно бы уже изъяли из семьи репортера в целях государственной необходимости… но о его роли в произошедшем знали немногие и решили оставить ребенка в покое. Если же функция маяка вновь восстановилась, это означало, что спокойная жизнь Адди вскоре закончится.

Раздался протяжный гудок, предупреждая об отправлении, и через несколько секунд поезд тронулся с места. Элен и ребята махали мне из окна до тех пор, пока могли меня видеть. Я понимал, что Элен пугало происходящее с ее семьей и уезжала она с тяжелым сердцем, но держалась при этом бодро, показывая пример детям.

Оставшись в одиночестве, я достал из коробки, купленной тут же, на вокзале, папиросу и задумчиво смотрел вслед удаляющемуся поезду. Провожающие уже покинули перрон, и только служащий в казенном тулупе лопатой раскидывал снег, расчищая дорожки и смурно поглядывая в мою сторону время от времени.

– Господин хороший, табачком не угостите? – решился он наконец задать гнетущий его душу вопрос.

Не жадничая, я вытряхнул из коробки несколько папирос, протянул ему и зажег спичку, позволяя прикурить.

– Холодно нынче. – Служащий глубоко затянулся и выпустил дым в сторону. – Знатный табачок, благодарствую!

– На здоровье!

Я поднял воротник пальто. Вновь начиналась метель. Я видел, что пройдет полчаса, и перрон опять засыплет снегом. И не только перрон, но и дороги, а значит, следовало поторопиться с возвращением.

Теперь, когда реликвия была в моих руках, я мог завершить дело, для которого меня наняли, но ехать в посольство фогелей я пока не собирался. Следовало разобраться, что именно попало мне в руки и чем так ценна эта вещь. То, что за ней гонялось столько народу, только подогревало мой интерес.

Поэтому я назвал извозчику адрес моего дома – место, где меня вряд ли сейчас будут искать.

Все, что я хотел, – изучить реликвию, и если это обычная драгоценность – то вернуть ее фогелям, но вдруг яйцо – это нечто большее? Зачем было похищать предмет, да еще с такими сложностями. Что, если реликвия – это оружие? Тогда становилась понятной вся суматоха. Но если я прав, то кому я должен отдать предмет?

Фогелям? Но не направят ли они его против нас самих? Впрочем, если бы они хотели это сделать, то уже давно сделали бы. Или просто не успели?

Или я должен вручить реликвию Арабелле, которая, впрочем, сотрудничала с представителем посольства Валером?

Или же мне требуется напрямую связаться с императором, службой контрразведки, а может, даже с его высокопреосвященством кардиналом?

Так что же мне делать? Опять одни вопросы, ни одного ответа.