Вадим подговаривает Ксапу отвлечь какой-то работой Ирочку, а сам,
выждав момент, подходит к Эдику для серьезного разговора. Мы с Жамах
выбираем позицию у входа палатки. Не очень далеко, все слышно и, якобы,
делом заняты. А если что - вмешаемся, предотвратим и не допустим, как
Ксапа выражается.
- Все в порядке, Вадим, все пучком. Дураком быть мне на роду
написано, но подлецом - еще ни разу.
- А Иринка?
- Девочка получила то, чего добивалась. Не беспокойся за нее.
- Да что с ними, в самом деле?! - дергает меня за руку Жамах. - Он
же вчера из-за нее дрался.
- У нас, бывает, охотник силой девку в свой вам приводит. У них
получилось наоборот, - объясняю я.
- Но ведь хорошая девка... А, ладно! Сами разберутся, - тут же
успокаивается и веселеет Жамах.
Я хочу заступиться за парня, но звонит мобильник. Платон зовет меня,
намечается серьезная драка между Чубарами и Степняками. И тут же звонит
мобильник Жамах. Мы спешим на вызов.
На берегу реки у моста собрались четверо чубаров, шестеро степняков,
одна девка-степнячка и трое чудиков с красными повязками. У девки и одного
степняка головы повязаны белыми повязками.
Еще на бегу Жамах вызывает Кочупу.
- В чем дело? - спрашиваю я сначала по-чубарски, и тут же
- по-степняцки. Отвечают все разом. В гомоне ничего не разобрать.
- Тихо! Ты говори, - указываю я пальцем на самого рослого чубара.
Оказывается, степнячка принадлежала одному из чубаров. Он ее год
назад у Степняков увел. Вчера ночью она убежала со стоянки Чубаров, за
ночь по следам и по огням разыскала Ярмарку невесст, нашла своих и
подговорила молодого степняка взять ее в свой вам. Теперь у нее и волосы
подрезаны, и белая повязка на голове. Но чубар увидел свою девку и
отдавать не хочет. Ситуация...
- Какие у тебя права на степнячку? - строго спрашивает чубара Жамах.
- Он мне волосы не подрезал, ребенка мне не сделал, никто он мне!
- восклицает степнячка.
- Помолчи.
- Я ее в свой вам привел, невинности лишил, год с ней жил. Моя она.
- Ты меня своим друзьям давал! Была бы твоя, так бы не делал! - не
остается в долгу степнячка.
- А ты что скажешь? - обращается Жамах к степняку.
- Я ей волосы подрезал, на костре сжег. Я ее с собой вчера клал.
Моя она.
- Один волосы подрезал, другой невинности лишил. И оба с собой
клали. Равные права. Что решать будем? Пусть на ринге дерутся?
- Да ты что? Такого кабана против дистрофика? Тут к гадалке не
ходить, - возмущается Толик.
- А смысл? Дерутся чтоб девка выбрала, так она уже... - замечает
кто-то.
- У нас в начале лета похожий случай был, - припоминаю я. - Степнячка
к своим убежала. - И замолкаю.
- И что? - не выдерживает Кочупа.
- Долго ругались, потом простили глупую. Если девка не хочет с
охотником жить, от нее все равно мало толку. Ты лучше себе другую подбери,
пока их вокруг много бегает. А то ведь лучших разберут, - говорю я
обиженному.
Молодые чубары сразу теряют интерес к драке, начинают оглядываться
на гулянье. Только бывший хозяин девки стоит в растерянности.
- Ищи себе новую, получше этой, - хлопает его по спине Жамах. - Ты
же за этим сюда пришел.
Раздвигает чубаров и идет к накрытым столам. Чубары, оглядываясь на
нас, тянутся следом.
- Сергей, есть работа. Отвези двух степняков домой... Да, срочно.
Чтоб конфликта не возникло, - по русски говорит в мобильник Платон.
- Толик, Клык, чтоб никто не обидел, проводите молодых до вертолета.
Я объясняю степнякам, что степнячку и ее охотника сейчас отвезут
по воздуху домой. Это чтоб Чубары ничего плохого не задумали. И веду к
желтому вертолету.
Бэмби и Ната зачем-то тоже повязали головы белыми повязками. И даже
воткнули в повязки по большому белому перу.
- Зачем? - спрашиваю я.
- Чтоб кобели не липли, - сердито отвечает Ната. - Блин! Знала бы,
что в каменном веке буду трактирной прислугой по две смены работать,
утопилась бы в детстве!
- Что это с ней?
- Когнитивный диссонанс, - отвечает Палпалыч. - Ее представление о
собственном месте в жизни вступило в резкое противоречие с объективной
реальностью.
Я ничего не понимаю. Ночью у Ксапы спрошу. Если не засну раньше.
Вроде, не охотился, а устал как Собак. Это малышня наша так говорит.
Света неторопливо идет то ли к столам, то ли к рингу, обнимая за
плечи двух парней - нашего и чубара. Голова у Светы повязана красной
повязкой, а в повязку воткнуто большое серое перо. У парней на локтях
белые повязки. Все трое оживленно беседуют. Рядом с ней парни - что дети.
Не нравится мне это. Не пойму, чем, но не нравится.
Как бы случайно, прохожу мимо. Света говорит нашему, наш переводит
для чубара на степняцкий.
- Проблемы? - окликаю Свету.
- Клык, помоги с переводом. Я замучилась, - просит она по-нашему и
добавляет по-русски. - Помоги парней помирить.
- Из-за кого спорите? - спрашиваю по-чубарски и повторяю по-нашему.
- Из-за Рыськи, - говорит наш пацан. Чубар только сопит.
- Клык, у нас в другом беда. Рыська заявила, что с победителем
драться будет. А я парням пообещала, что кто на девушку руку поднимет,
потом со мной будет дело иметь.
Я чуть на землю не сел. Подумал - и сел. Как Ксапа - коленки в
стороны. Вот почему у парней такие кислые физиономии.