Крысы в городе

Во втором часу ночи он сидел и следил за тем, как покачивался на полу квадрат желтого света, падавшего от уличного фонаря. Внезапно тишину нарушил оглушающий хруст разлетевшегося вдребезги оконного стекла. Вместе со звенящими осколками, падавшими на пол, в палату влетел и закружился на полу черный увесистый шар. Сказать, что Катрич сразу понял, что это такое, было бы неправдой. Тем не менее он стремительно бросился к шару…

В другом месте и при других условиях Катрич не сумел бы повторить то, что сделал тогда, в одно мгновение, еще не успев понять: в палату бросили не камень, а гранату.

Катрич резко оттолкнулся ногой от пола, в падении схватил тяжелый катыш, перевернулся на спину и через себя швырнул снаряд туда, откуда тот прилетел.

Утром, когда в следственном эксперименте макет гранаты бросали в окно, у всех, кто пытался отправить его назад, это занимало не менее десяти секунд. Катрич, по самым строгим подсчетам, уложил свои действия в две секунды.

Он не успел вскочить на ноги, как на улице ухнул взрыв. Взрыватель сработал в воздухе. Оранжевая вспышка отразилась на потолке рваными полосами света. Лекарев даже не шевельнулся в постели.

Катрич распахнул створку окна, положил руку на подоконник, оттолкнулся и выбросил тело наружу. Сдержав падение рукой, он повис на стене и только потом спрыгнул на землю.

Происшедшее не требовало догадок. Распростертое тело человека в черной куртке лежало на дороге. Осколки взорвавшейся гранаты догнали его, когда он бежал к мотоциклу. Катрич нагнулся над телом, ощупал карманы. Вытащил пистолет и только после этого стал искать пульс.

Гранатометчик был мертв. Один из самых крупных осколков попал ему в затылок у основания черепа. Попал и мгновенно выбил террориста из крута жизни.

Во внутреннем кармане кожаной куртки Катрич обнаружил водительские права на имя Матвея Демидовича Осыкн, 1975 года рождения. С фотографии смотрело симпатичное лицо чернявого парня с удивленными глазами.

Мотоцикл марки «Ява» стоял неподалеку, прислоненный к забору, огораживавшему территорию больницы…

Сорвав на всякий случай со свечи провод зажигания, Катрич вернулся в здание — звонить в милицию…

САЗОНОВ

— Иван Васильевич? — Голос, прозвучавший в телефоне, показался Рыжову страшно знакомым, но кому он принадлежал, вспомнить не удавалось.

— Да, я.

— Это Сазонов, узнаешь?

— Василь Василич! Вот не ожидал.

— Что поделаешь, это гора с горой не сходятся… Ты можешь сегодня заехать ко мне? Не знаешь куда? Приезжай в «Ком-банк».

— Ты разве там?! — Открытие было столь неожиданным, что ничего другого Рыжов сказать не мог. — Какими судьбами?

— Я думал, в прокуратуре известно все. Разговор не телефонный. Жду в одиннадцать. Тебя проведут.

Генерал-майор Василий Васильевич Сазонов долгое время возглавлял Придонское управление внутренних дел. Это был высоко классный специалист с академическим образованием, прошедший все ступени службы — от простого сыщика до генеральских погон.

Впрочем, ни ум, ни высшее образование не помогли Сазонову удержаться на высоком месте. Выдвиженец новых демократических властей, он погорел на своей уверенности в праве принимать решения самому, нс ориентироваться на телефонные советы с начальством, не заставлять других думать за себя.

Обрушилась карьера до смешного просто, как рушилось все, к чему прикасалась рука ублюдочной российской демократии девяностых годов двадцатого века.

В станице Рогозинской обокрали храм Всех Святых.

Церковь, построенная в конце прошлого века, без малого семьдесят лет провела в положении страстотерпца: революция низвела чертоги Господни до уровня богадельни. Сперва здесь располагалась трудовая колония для малолетних преступников, позже — зернохранилище колхоза «Красный прогресс». Стены, возведенные на яичной кладке, устояли под натиском погодных невзгод, но изрядно облупились: штукатурка отслоилась, осыпалась, обнажив красную твердь кирпича, спрессованного и обожженного на совесть. Купола давно проржавели, покрытие их обвалилось, и над храмом живым укором нынешней цивилизации чернели мертвые ребра маковок.

Одним из первых шагов демократических властей в Придон-ске стало возвращение бывшей церковной собственности ее нынешним правонаследникам. Церковь, отбросив христианское смирение, взялась за восстановление своих богатств. Из дома бывшего митрополита по настоянию владыки выселили городскую публичную библиотеку. Книги, бережно собиравшиеся ревнителями руйской словесности, перетащили в подвалы кинотеатра «Заря», где их намеревались хранить до момента, когда новая власть повернется лицом к культуре. Однако светлое время не настало, и достояние библиотеки выкинули на улицу новые арендаторы подвала — фирма «Стильная мебель».

Церковь Всех Святых восстанавливали ударными темпами. Бригады штукатуров и медников, гранитчиков и иконописцев, за большие деньги работая день и ночь, уложились в установленный епархиальным начальством срок. Храм воссиял на Крестовом холме золотом пяти куполов и девственной белизной стен.