Крысолов

А кроме того, что бы там Граф ни сопоставлял, он никак не сможет додуматься до одной вещи. Простой, но важной.

До того, что Крысолов не один. Что с ним батальон прекрасно обученных модифицированных крыс. Это неплохой козырь. Но…

Козырь-то неплохой. Батальон крыс — это, конечно, все очень мило и румяно, как любила говаривать Рита-Ритка-Маргаритка. Но все же: где теперь искать секвенсор?

Кажется, остался единственный способ — послать крыс в город. Этакий десант из полутысячи проникающих везде разведчиков.

Беда в том, что заметят. Какая-нибудь не спящая по ночам старушка. И получится как с Серым в “Дубовых домиках”. Поднимут по тревоге гэбэшников, наводнят город усиленными патрулями. И все.

Да и как крысы найдут секвенсор? Обшарят каждый дом в городе? Даже полутысяче крыс это не под силу.

Стас потер лицо. Три часа сна за сутки — это не так чтобы много. В голове было вязко, как в болоте, все мысли были медленные, тягучие, путаные…

Похоже, остаток дня теперь пройдет во сне. Личное утро наступит поздним вечером… Ночью потом не уснуть до самого утра. А днем опять будет клонить в сон.

Дни и ночи поменяются местами. Режим ночного зверя. Как крыса… Впрочем, может, оно и к лучшему?

Под ногами пискнуло. И этот писк ухо уже научилось различать. Почти так же уверенно, как и писк любого из пяти личных гвардейцев.

— Роммель! Наконец-то!

Стас присел, потрепал Роммеля за ушами. Хорошо бы дать ему что-нибудь, да только жрать и самому нечего.

— Извините, герр майор, но… Жратву вам придется искать самому, лис дубовых рощ…

Стас вздохнул и перешел на рваный крысиный язык. Из простейших фраз, из одного-двух слов, без грамматики, — но со строгой стыковкой слов. Слова должны ложиться в четкие смысловые цепочки, не допускающие разных толкований. Модифицированные крысы умные зверюги, но всему есть предел.

Надо послать два взвода на подъездную дорогу, расположенную между фермой и шоссе. Еще несколько разведчиков к самому съезду.

Никто сюда сунуться не должен, но все-таки это не центр Старого Города, чтобы можно было что-то гарантировать…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Лабиринт.

Лабиринт и еще — надо бежать.

Надо бежать, вырваться! Вырваться во что бы то ни стало! И иногда попадалась дверь — открытая дверь. Но стоило ее заметить, рвануться к ней — как дверь захлопывалась. Раз за разом. Лишь чьи-то маленькие пальчики мелькали на торце двери, и опять дверь захлопывалась перед самым носом. Опять выхода нет и надо бежать дальше. Дальше и быстрее, быстрее…

Медленно, медленно сквозь этот бесконечный бег проступили подушки дивана под боком. Неудобный подлокотник, из-за которого не вытянуть ног. Серый, улегшийся в ногах — а точнее, прямо на ногах. Тяжелый, зараза… Затекшая рука, которую некуда пристроить на этом узком диванчике и приходится подкладывать под голову…

Наконец Стас перестал бороться со всем этим и открыл глаза. Тихонько вытащил ноги из-под Серого и сбросил их на пол. Сел.

Блин, что за сны… Хоть вешайся…

Хотя, с другой стороны, откуда бы тут хорошим снам взяться? Если подумать, то весна в этом году выдалась паршивая.

Все одно к одному, и одно хуже другого. Рубаков, разрыв с Живодером, попытка ареста. А теперь еще чье-то случайное стукачество, обернувшееся двумя трупами…

Одно за другим. Как спички на спину перегруженного верблюда, уже шатающегося и вот-вот готового рухнуть на землю. Словно чья-то злая рука, глумясь, ломает жизнь, втравливая в неприятности…

Глупость, конечно. Рука, терзающая мир… Этакая когтистая лапа, поросшая шерстью… Ну да, как же! Много чести.

Я существую! — сказал человек вселенной. Этот факт, ответила вселенная, не будит во мне чувства долга.

Вселенной до тебя нет никакого дела. Как бы тебе ни казалось, что весь мир против тебя и все только и думают, как бы сделать тебе похуже и окончательно загнать в угол, — это. лишь кажется.

Но совпадений и вправду слишком много. Словно кто-то ведет свою игру, в которую ты случайно попал и получил роль марионетки…

С чего все началось?

С Рубакова. Нет, раньше. Со смерти Старого Лиса. Утром, на заседании у президента, он умер. Вечером об этом было в новостях. А уже утром следующего дня нагрянул Рубаков.

И понеслось. Одно хуже другого…

Только-только выровнялось вроде бы. Только решил, что все идет по плану — пять дней все так и шло! — только показалось, что и дальше все пойдет размеренно и неспешно, без беготни, суеты и спешки… И вот опять. Опять черная случайность.

И чувствуешь себя, как какая-то лошадь, которую собрались загнать до смерти. Только с карьера на рысь перейдешь, вздохнешь без пены — и сразу же словно подстегивают. Да по мягкому месту, да от души…

Стас вздохнул.

За окном было уже сильно за полдень. То странное время, когда середина дня уже явно прошла, но сумерки еще не наступили. Какая-то странная грань, сродни той, что есть между ночью и первыми признаками рассвета…

Непонятная, едва уловимая грань и тем не менее железно отделяющая одну часть дня от другой.