Крысолов

Через сотню метров, когда дорога пошла на изгиб и деревья отгородили ее от шоссе, остановился и заглушил мотор. Прислушался. На бога надейся, а сам не плошай…

Тихо. Никто к машине не лезет.

Стас свистнул. Прислушался.

Без изменений.

Та-ак… Неужели и в самом деле что-то случилось?

Стас распахнул дверцу, полез из машины – и вздрогнул.

– Ч-черт!

Мимолетный взгляд в зеркало заднего вида отозвался во всем теле адреналиновой встряской. Стас еще раз глянул в зеркальце. Тьфу, ну и видок… Ну еще бы крысы узнали в этой стальной арийской образине прежнего Крысолова!

Ладно, подождем. Пусть теплый воздух из машины вынесет запах. По внешности не узнают, а по запаху должны. Одеколон дорогой, с большим числом ингредиентов, – но это не должно их смутить. В этом отношении модифицированные крысы как собаки. На одеколоны не обращают внимания. Только на запахи тела, на действительно биологические запахи.

С обочины к машине вынырнули две крысы.

– Доклад, – скомандовал Стас.

Крысы переглянулись. Быстрые, едва уловимые движения и ужимки. Совсем как люди, старые приятели, решающие, кому делать то, что сделать необходимо, но неохота.

Наконец одна крыса нырнула в сторону, в тень. Вторая же подалась вперед и принялась кружиться, то привставая на задних лапах, то отстукивая передними по земле. Почти пчелиный танец. На самом деле куда более информативно, чем пчелиный танец. Все же матушка-природа кое в чем та еще пофигистка. Работает по минимуму. Человеческие руки способны на большее.

Всего крыса сделала четыре па. Движения не идеальные, но вполне четкие, все паттерны различимы:

“Спокойно”. “Чужих не было”. “Потерь нет”. “Какие будут приказы”?

– Молодец. – Стас склонился, почесал тварюгу за ушами. – Служба!

Крыса привстала на задние лапки, с силой упала на передние, попытавшись стукнуть когтями по земле как можно громче, и унеслась за обочину.

Перед воротами встретил еще один крысиный патруль. Эти сами вылезли, тут же заблокировав машину, – все как полагается.

К машине вынырнул Роммель. Пригляделся, пискнул, и патруль брызнул прочь от машины.

Стас приоткрыл дверцу:

– Ну, герр майор, что у нас?

Роммель закружился в танце. Его движения были куда четче, чем у патрульного возле шоссе.

Тут тоже без происшествий.

Ну и замечательно.

Стас вылез из машины, открыл багажник и вывалил два мешка арахиса. В принципе, сегодня крысиные души должны были сами о себе позаботиться. Вокруг лес, где достаточно и животных, и корней, и припрятанных обычными грызунами запасов…

Но мало ли как дальше сложится. Пусть лучше будут сыты.

Стас залез обратно в “ниву-шевроле”, проехал в ворота, припарковался за сторожкой. Взял с заднего сиденья пакет с едой и большую пластиковую бутыль с питьевой водой, обошел фургончик…

И замер перед дверью. По нервам опять стегнуло адреналином, как собачьей лапой по гитарным струнам. Из дома неслись голоса.

Стас сглотнул. Прислушался.

– Блин!!!

Не голоса это, а опять эта стеклянная сиська! Ох уж этот Серый! Прямо какой-то телевизионный наркоман, а не карликовый шимпанзе!

Стас поднял руку с бутылью, подцепил мизинцем за ручку и с чувством рванул дверь. В уши ворвался настырный, слишком резкий и возбужденный голос – и почему даже в крупных телекомпаниях не могут выдрессировать журналистов, чтобы они говорили спокойно, а не орали в микрофон? И голоса у них у всех как на подбор – один противнее другого. Особенно у женщин.

И опять про Старый Город… Ох уж эти охотники за сенсациями, высосанными из пальца, чтобы не сказать сермяжнее. Уши вянут в тысячный раз слушать одно и то же. Серый тоже хорош! Включил эту дрянь. Нашел что смотреть!

Серый выглянул из комнаты.

Хмурый, как черт.

– Гырыга!

– Ты чего? Хвост прищемил?

– Гырыга!

– Ну чего заладил? Жрать хочешь? Так и скажи. Ыва?

Стас прошел в крохотный закуток, отведенный под кухоньку. Поставил пакет на стол и стал выкладывать. Баночки колы, чай, замороженные пиццы, ветка бананов, сеточка мандаринов…

Серый не отставал ни на шаг. И все порывался схватить за руку.

– Серый, ну отвали, а? Отстань… На, держи! Ыва, ыва!

Стас содрал часть кожуры с мандарина – в комнате заблагоухало Новым годом, – и протянул Серому. Но тот мандарином не соблазнился.

А, ну конечно. Целый день без воды. Стас вскрыл бутыль и нацедил полстакана.

– Держи.

– Гырыга! Га!

– Да что такое? Жрать не хочешь, пить не хочешь… Чего надо-то?

Серый схватил за руку и потянул в коридор.

– Блин, ну что еще… Серый тащил к телевизору.

– Гырыга! Га! Га! – Серый указывал на экран.

Стас сморщился, но глянул… и так и замер. По телу опять пошла волна адреналина. На этот раз долгая, сильная, оставляя во всем теле жаркую, колючую тяжесть.

Там, на экране, не было журналиста. Это было не телешоу. Шел репортаж. И на экране был…

Да, не показалось. Так и есть. Там был ставший почти родным за три года голубой пятиэтажный дом. Без окон на первых четырех этажах.

Даже Серый, бывший там всего-то ничего, и тот узнал. Потому и верещал.

– Черт возьми, только этого не хватало… Неужели какие-то улики в “Дубовых домиках” остались? Вычислили? И решили объявить в федеральный розыск?..

– Гырыга!