Крысолов

Мне захотелось внести разнообразие в мое сегодняшнее занятие. Я притормозил машину возле нового супермаркета и отправился побродить по его полупустым залам. Купил несколько обещанных игрушек для детей, потом повертелся около сверкающей огоньками на передней панели посудомоечной машины. Славная вещица! Зина долго исподволь подготавливала меня к мысли о необходимости ее покупки. В принципе, я не возражал. Действительно, она бы не помешала нам в хозяйстве и облегчила бы домашний труд. Да и воды тратилось бы меньше. Но вот цена! Я вздохнул и направился к выходу.

В плоском многоквартирном доме, возведенным по социальной программе, на втором этаже мне повезло — я впервые увидел человека, покусанного больным крысиным синдромом. Именно о нем писалось в газетной заметке «Случай у бензоколонки», напечатанной три года назад и, кстати, последней на эту тему. Я с любопытством разглядывал его в темном коридоре перед дверью его квартиры, где мы стояли, и не находил в нем ничего примечательного. Человек как человек. Обыкновенной, заурядной внешности еще не старый мужчина, среднего роста, с грубоватыми чертами удлиненного лица и невыразительной речью — он чем-то напоминал лохматого тракториста из дорожной службы.

Я представился ему сотрудником комитета социальных разработок и, подбоченившись, строго спросил:

— Ваша фамилия Лещук?

— Лещук.

— Ну, рассказывайте.

— Чего?

— Как все было три года назад?

— Чего это вам вздумалось расспрашивать меня о той старой истории? Когда она была? Я уж ничего не помню, — ответил он, смущенный моим внезапным вторжением и, норовя заглянуть мне за спину, словно хотел проверить, нет ли за мной к нему еще незваных гостей.

— Мы перепроверяем принятые к исполнению меры. Говорите честно, со всей ответственностью за собственные слова. Полученные факты подвергнутся углубленному анализу, — заявил я канцелярским языком.

— Какому еще анализу? Зачем? Чего тут перепроверять? — с вызовом отозвался Лещук. — Я за все ему заплатил: и за лечение в больнице, и за ремонт автомобиля. Больше денег вам с меня не вытянуть. Дудки, будь вы хоть трижды этим комитетом. У меня к тому малому тоже есть претензии — провел в больнице целый день на обследовании. Но я вот с него почему-то ничего не требую. Он сам во всем виноват, запутал меня: сигналил левый поворот, а свернул направо.

— В ваших с ним показаниях имеются серьезные противоречия. Нам нужно будет разобраться самым тщательным образом, — заметил я. — Да, вас не удивило, что он начал кусаться? Не ударил кулаком, как это водится у мужчин, а укусил?

— Чему удивляться-то? У него оказалось начисто изуродовано правое крыло автомобиля. Поди, попробуй достать новое крыло в наше время! Здесь не только кусаться, глотку зубами любому перегрызешь. Другое дело, что я не виноват, и не люблю, когда меня кусают, — резонно заметил он и передернул плечами.

— Вас и прежде кусали?

— Я сам кого угодно покусаю. Вон сунулся один кусака и сразу в больницу на месяц попал. Жалко только, что лечить его пришлось за свои кровные деньги.

Стоять в мрачном коридоре многоквартирного дома, и разговаривать с этим неотесанным субъектом мне было неудобно и неприятно. Я ощущал себя человеком, вторгшимся на территорию противника. Все здесь, казалось, было настроено против меня — и шорохи, и запахи, и тени, колеблющиеся на стенах. Воздух и тот был пропитан враждебностью. Нет, я не боялся, но меня то и дело пробивала внутренняя дрожь.

— Крысы у вас в доме водятся? — поинтересовался я.

— Чего? — выкатил он глаза.

— Для полноты картины, меня интересует, крысы у вас в доме водятся?

— Не-а, избавились. Бывает, забираются иногда чужие, а от своих крыс мы избавились.

— Лещук, что за штучки? Почему ты без конца вертишься? Кого ты там ищешь за моей спиной?

— Так сзади вас я сегодня красил стену и, по-моему, вы испачкали одежду.

— Черт побери! Что ж ты раньше-то молчал об этом?! — выругался я, снимая свою новую куртку, одетую специально для сегодняшних поездок. Лещук не ошибся: она и впрямь была кое-где сзади перемазана бардовой краской.

— Да вы не давали мне слова лишнего сказать, — оправдываясь, ответил он. — Привязались ко мне со своими вопросами. Но не волнуйтесь, мигом очистим растворителем вашу куртку.

— Не понимаю, как ты красил в такой темноте?

— Видно, по-моему, нормально. Зачем напрасно тратить электроэнергию? — возразил Лещук, помогая оттереть мне мою куртку пахучей жидкостью. — Свежая краска — легко отходит. Ваша вещь будет как новенькая. Извините, что не пригласил вас в квартиру — у меня идет там ремонт. Ремонтирую потихоньку, насколько позволяет основная работа. Дорого нанимать мастеров.

— Это точно, — согласился я.

— А что тот малый в ваш комитет на меня пожаловался? Опять, наверное, желает деньги с меня вытянуть. Вы уж, пожалуйста, разберитесь получше. Я ж ему за все заплатил.

Собираясь уже уходить, я неожиданно сам для себя спросил:

— И последний вопрос, Лещук. Как долго ваши предки после окончания войны провели в бомбоубежище? Ну, сколько примерно лет?