Крысиный принц

Немая сцена длится недолго. «Чернец» медленно тянет руки к лицу связанного и хочет взять за плечи. Становится заметно, насколько широки свисающие рукава грубой «монашеской рясы».

Остатки мужественности покидают пленника. Гэвин, не готовый к такой фамильярности, отчаянно взвыл, как бык на скотобойне, которого равнодушная рука убойщика толкает под электрический пистолет. Паника овладевает им, сжигает остатки разума. Тело бьётся в истерике, насколько позволяют путы, голова трясётся, как при пляске святого Витта. Стул вертится и отъезжает в сторону от палача.

Ах, если бы так просто можно было рвануть прочь на офисном стуле из страшной пещеры! Жаль, но пленник выигрывает всего несколько мгновений, лишь оттягивая неизбежное. Хрип Гэвина переходит в грудной рык. «Как трудно дышать носом!» Из ноздрей вырывается тонкое шипение, словно рядом свистит закипевший чайник. Жертва отчаянно стучит наручниками о металлическую перекладину спинки стула, пытаясь разорвать оковы. «Бежать, бежать!» Напрасный труд…

Палач готов к такому развитию событий. Ничем не выказав удивления, «чернец» вплотную придвигается к пленнику, точно скользит по льду – плавно и бесшумно. Однако в этот раз «монах» действует иначе.

Короткий боковой удар левым кулаком приходится Гэвину в скулу. Слышен хруст кости. Никаких надежд, никакого снисхождения – если это и спектакль, то кровавый. Удар настолько силён, что связанный заваливается набок вместе со стулом и больно бьётся головой о каменный пол. В висок, сдирая кожу, впиваются острые кирпичные крошки.

Палач больше не церемонится. Чёрная фигура склоняется над упавшим, хватает за плечи и рывком поднимает с пола. Двести семьдесят пять фунтов пока ещё живого веса Гэвина пушинкой взлетают вверх. Пленник тихо скулит. Восстановив положение стула и продолжая удерживать жертву, изверг с размаху бьёт связанного коленом в живот. Затем следует мощный удар правым кулаком в переносицу. Да, таинственный «монах» не намерен шутить… Гэвин обмяк и потерял сознание. Из сломанного носа в два ручья ползёт густая бурая кровь.

Палач подтаскивает стул с Гэвином к низкой скамье, стоящей в дальней части помещения. Слово «сострадание» – пустой звук для костолома в чёрной «рясе». Действуя быстро и точно, «монах» отвязывает пленника от стула и переваливает безвольное тело через скамью, животом вниз. В очередной раз голова несчастного бьётся о каменные плиты. Звук удара гулким эхом отражается от кирпичных стен. Упитанный зад, обтянутый синими джинсами, беспомощно торчит вверх над скамьёй.

Не теряя времени, «чернец» хватает со столика широкий нож. Короткий уверенный взмах – и перерезанный брючный ремень избитой жертвы летит на пол. Звонко клацает пряжка. Сильным рывком «монах» стаскивает до колен джинсы Гэвина вместе с трусами в мелкую зелёную полоску.

2

9 ноября 2013 года, суббота, 16:00. Нью-Йорк

Мир живет стереотипами. Нет университетского образования – неудачник, женщина за рулём – обезьяна с гранатой, мужики – похотливые козлы, блондинки – тупые дуры, чем богаче – тем жаднее, лучшие повара – французы, самые страстные любовники – итальянцы, дороже – значит лучше. Список сомнительных утверждений можно продолжать до бесконечности.

Стереотипы и есть та самая великая Матрица из кинотрилогии режиссёров Вачовски – двух талантливых братьев польско-американского происхождения и невнятной сексуальной ориентации. Стоголовая гидра корёжит сознание и способна превратить любого в биоробота-зомби, чьё поведение легко поддаётся внешнему манипулированию.

Серые толпы послушных управляемых кретинов – мечта многих государственных прохиндеев, мечтающих любыми способами удержаться на вершине власти. Штампы лишают человека способности самостоятельно мыслить, замыкают божественный потенциал разума в тиски примитивного шаблонного рассуждения.

Спроси, к примеру, любого, какой район Нью-Йорка самый опасный? Большинство, даже в самой отдалённой точке земного шара, не задумываясь, ответит – Гарлем! Причём ответит так уверенно, точно родились в самом сердце негритянского гетто на севере Манхэттена.

А ведь это самый что ни на есть старый и затасканный, как пожилая проститутка, стереотип. Гарлем действительно был очень плохим районом в семидесятые-восьмидесятые годы. Соваться туда без крайней нужды не стоило ни днём, ни уж тем более в тёмное время суток. Если, конечно, с головой дружить… Хорошо, если просто ограбят, считай, дёшево отделался. Беги – ставь свечку, что не лежишь среди мусора и битого кирпича с пикой в печени или пулей в животе.

Много воды утекло с тех пор. Как бы ни ругали на чём свет стоит бывшего мэра Нью-Йорка Рудольфа Джулиани, с пеной у рта обвиняя в авторитарном управлении, растратах, коррупции и расизме, а город он подчистил, сделал более безопасным и пригодным для человеческой жизни. Если Джулиани повезёт и он умрёт в нужное время, то, может, и памятник поставят. А то к хорошему быстро привыкают, могут и забыть заслуги-то… Коротка людская память!