Крысиный бег #4

Через пять минут узнал куда. На месяц в изолятор! Наказание за драку в лазарете. Наказание? Парня порезали — он ещё и наказан за это. Весело тут у них. Ну и хер с вами! Изолятор даже лучше, никто не будет мешать…

Меня заткнули в маленькую комнатку два на два метра, с кроватью, умывальником и туалетом, и я, наконец, смог спокойно поспать…

Проснулся рано утром, когда в отсек с раздачей еды на двери просунули утреннюю порцию. Еда это хорошо! А вот чувствовал я себя ох как херово! Всё тело ломило и болело. Нужно было что-то срочно решать.

Встал, умылся, заставил себя сожрать невкусную тюремную кашу и снова присел на кровать. Нащупал в подвороте штанов тонкий металл скальпеля и ухмыльнулся сам себе. В этой суете умудрился незаметно вынести холодное оружие из лазарета, и никто меня даже не обыскал. Ну что ж. Тогда к делу.

Затупил лезвие об пол, лёг на кровать и принялся рисовать Узор Регенерации на уцелевшей половине туловища. Работа предстоит небыстрая и нудная, но нужно поторапливаться. Непонятно, что меня ждёт дальше, нужно быть готовым ко всему…

Управился я примерно за час. Положил ладонь на узор, мысленно коснулся его и активировал. Словно первый раз. Узор полыхнул и затих, притаившись и приживаясь в моём новом теле. А я повернулся на бок, укрылся одеялом и уснул…

Проснулся, когда в дверь стучался обед. Есть хотелось просто жуть, и в этот раз я смёл всё без остатка. Выставил помытую посуду в приёмник еды, напился воды из-под крана, и принялся исследовать своё новое тело. Боли и слабости уже не было. Раны успели немного зажить, пришлось даже притормозить Регенерацию. Моментально выздоровевший заключённый нам тут не нужен.

Я размялся, отжался, проверил растяжку, постоял в планке, стал в стойку на руках. Неплохо. Мышцы, пластика. Вот как должен выглядеть эталонный сосуд — молодой, сильный, здоровый. И конечно, такой, о смерти которого никто не будет сожалеть.

Ярослав Яровой, 27 лет. Теперь это я. Точную биографию парня я не помнил. Помнил только, что жил Ярослав с мамой без отца. Была у него старшая сестра и бабушка. Учился в самой обычной школе, любил физкультуру, восточные единоборства и музыку.

В детстве любил мучить животных и подглядывать за девочками. А потом ловить этих девочек в темных переулках или парках и делать им больно. Насколько больно? До смерти больно.

В свои 27 лет Ярослав имел на своем счету 27 доказанных изнасилований и убийств. Символично — по жертве в год, если бы он делал это с рождения. Два года назад он неплохо так терроризировал столицу, пока его не поймали. Прокололся на самом банальном — расслабился. Не добил свою последнюю жертву, та выжила и сумела опознать своего насильника и несостоявшегося убийцу.

Жил Ярослав в маленьком городе, работал школьным учителем физподготовки девичьей волейбольной команды, а на выходных выбирался в большой город и развлекался там. Выбирал только школьниц, строго 16-17 лет. Худеньких, длинноволосых блондинок.

Непонятно, зачем он убивал девушек, если сам был вполне симпатичным парнем. Да ему бы и так давали, слоило зайти в бар и угостить одинокую девушку бокалом вина. Хотя, может он только по школьницам пёрся. Всякое бывает в жизни. Вот и всё, что я о нём знал. Этого было достаточно.

Три дня в изоляторе тянулись медленно. Но хотя бы у меня было время передохнуть и подумать. Разобраться с Узором, который у меня получился…

Он вышел слабым. В это раз о Чёрном Узоре я мог только мечтать. Макар был прав. Сука! Со вторым придется повременить как минимум месяц. Чтобы снова не напортачить… А второй Узор будет Рывок. И стены меня больше не смогут сдерживать. Месяц, и я на свободе. Не так уж и плохо.

Ещё я думал о том, что каждый раз начинать заново мне не нравилось. Я не хотел терять друзей, любимых. Я не хотел обзаводиться новым телом и новой жизнью, как Макар. Меня это не прельщало.

Я словно крыса, мечущаяся по нормам, но не по норам, а телам. Я так не хочу... Крысиный бег — так, кажется, называется бесцельная, бессмысленная беготня, погоня по кругу. Я не хочу бегать… Я больше не хочу умирать и перерождаться. Для этого нужно стать сильнее.

Через три дня, кажется, шумиха со смертью трёх зеков в лазарете немного улеглась, и меня вызвали на перевязку. Было бы что перевязывать… И хорошо, что я максимально притормозил свою регенерацию ещё и каждый день поверхностно обновлял раны скальпелем на всякий случай. Пригодилось.

Знакомая мне светловолосая медсестричка и старый врач сидели за своим рабочим столом. В кабинете уже ничего не напоминало о той ночи, всё давно убрали и привели в порядок.

— Раздевайтесь, заключённый. — Скомандовал, не глядя на меня, старый врач.

Затем мельком взглянул, оценил мои зажившие раны и дал команду девчонке заняться мной. Достал из ящика стола пачку сигарет и вышел, бросив «Я на перекур, справишься сама».

— Хм… Швы рассосались, но раны заживают хорошо. Повторные швы ставить не будем. Сами сняли швы? Зачем? — Покачала головой, осуждая меня моя старая знакомая, которую я совсем недавно спас.

— Мешали… — Пожал я плечами. — И чесались.