Крысиные короли Годо

Впрочем, вода; точнее – жидкость, внешне похожая на воду, в карцере имелась.

Примерно пол-литровая полупрозрачная емкость стояла на полу, возле двери.

Александр коснулся бутыли, передвинул её к себе.

Немного подумал, отвинтил крышку.

Он вылил несколько капель жидкости себе на ладонь, осторожно лизнул влагу.

Жидкость оказалась соленой.

"Второгодник" подумал некоторое время, закрутил крышку обратно.

Вода, пусть и соленая, ему еще вполне может пригодиться. Не для питья, конечно, для других целей, например, для гигиены – туалетной бумаги в карцере космического "столыпина" тоже не наблюдалось….

…Потекли часы.

Александр лежал на спине, закрыв глаза, по привычке заложив руки за голову, и вспоминал….

Вспоминал, как очнулся на незнакомой планете, в окружении существ, ранее им никогда не виданных. Как пытался выжить в чужом мире, как упорно и долго искал возможность покинуть родину своего новоиспеченного друга – Ар"рахха.

Его память надолго унесла его в первые дни обучения в Звездной Академии, потом почему-то "перескочила" сразу на День Патруля, потом, сразу, без какого-либо интервала – на Кромос….

Александр попытался вспомнить подробности того, как они с Ар"раххом спасались от ловцов "галактических Иуд", но эту "картинку" почему-то все время заслоняла другая…

Ташша, Замок Правителя, невероятно истощенная Маяла с измученным Сашкой на руках….

"Отмороженный" почувствовал, как из его глаз истекает влага, и слезы одна за другой катятся по его щекам.

"А вот интересно, если бы я знал, что мое симбиотство и миссия на Шаа закончится именно так – в карцере космического "столыпина", – думал Александр, по-прежнему не размыкая век. – "Повел бы я себя там иначе, стал бы предпринимать все возможное и невозможное, чтобы спасти Маялу и маленького Александра"?

"Да"! – ответил он сам себе после долгого и мучительного внутреннего диалога с самим собой.

"Но тогда почему я здесь"? – вновь задал он самому себе вопрос.

"Наверное, это судьба", – ответил ему его же внутренний голос. – "Ты совершил много преступлений, убил много людей, в том числе и абсолютно ни в чём не виновных. Жителей, которые ответили тебе что-то "не так", солдат, которые просто выполняли отданные им приказы. Наверное, пришло тебе время понести наказание на то зло, которое ты принес в этот мир. Тюрьма и каменоломня – не самое страшное из возможных наказаний".

"Есть страшнее? Например, смерть"?

"Нет, только не для тебя! Смерть для тебя – это не наказание, это избавление от страданий. Ты, как никто другой, знаешь, что смерть – это только переход из одного состояния бытия в другое".

"Тогда – что? И – кто ты? Ты – еще один кусочек души Ташши?"

"Нет. Ташши в твоей душе больше нет. Называй меня, как хочешь…. Совесть, внутренний голос, интуиция. Я – это ты, а ты – это я. Если хочешь, можешь называть меня голосом твоей души! Мы с тобой – единое неразделимое целое".

"М-да…. Значит, я теперь опять что-то типа шизофреника? Я один, но в то же время меня как бы двое. Хотелось бы удивиться, а не получается. Хотя…. Если хорошо подумать, двое – это не так уж и плохо. Намного хуже было бы, если "нас" было бы больше.

Например, трое. Или четверо…."

Сашка попытался улыбнуться…. Не смог.

"Значит, я, то есть мой внутренний голос, думает, что каменоломня – это справедливое воздаяние за те убийства, которые я совершил?

Ну, что же…. Будем условно считать, что мне зачем-то понадобился опыт заключенного. И все это – что-то вроде очередного испытания.

Вроде как игра.

На выживание…."

Сашка не заметил, как уснул.

Проснулся он от того, что ему захотелось в туалет.

И хотя пищи в его желудке за последние дни побывало очень мало, тонкий и толстый кишечник работал исправно, гнал "к выходу" всё, что скопилось в его организме ранее.

Сашка встал, подобрал куртку, прихватив "воду", двинулся в сторону темного провала "очка"…

….Ворочаясь на металлическом полу, он неожиданно обратил внимание, что внизу двери имеются ряд тонких вертикально расположенных щелей, устроенных, очевидно, для вентиляции.

Сашка без раздумий "перекочевал" поближе к двери.

Из щелей явственно тянуло прохладным воздухом коридора…. Дышать землянину стало чуточку полегче.

…Потянулись бесконечные часы, медленно и неохотно слипавшиеся в такие же бесконечные сутки.

Заречнева мучили жара, голод и жажда.

За время пребывания в штрафном изоляторе пищу ему не давали ни разу.

С грызущей болью в желудке Александр постепенно свыкся, чтобы не усугублять страдания он разными мысленными уловками стремился отвлечь свое внимание от еды.

Как правило, это удавалось.

Хуже было с жарой и жаждой.

Воду заключенному давали всего дважды в сутки, причем всякий раз – почему-то в новой пластиковой таре.

Иногда это была обычная пресная вода, но время от времени те, кто поместил его в карцер, зачем-то добавляли в воду соль, или что-то еще, что придавало ей вкус морской воды.

А, может, это и была обычная морская вода.