Крысиные гонки. Часть 2

Он пришёл вечером, когда 'коммунарки', усталые с работы, ужинали под навесом около конторы-общежития; а Владимир с Вовчиком грузили на самодельную тачку остатки досок после строительства туалета и навеса над столом. В перспективе ещё маячило строительство импровизированной душевой. Борис Андреевич усиленно сманивал парней к вступлению в коммуну, обещая паёк и покровительство; намекая на неизбежное, в случае окончательного отказа, подселение кого-нибудь из 'эвакуированных', что было совсем ни к месту. Пока удавалось отмазываться, оказывая мелкие услуги по строительству с оплатой натурой - стройматериалами. В планах у Вовчика был капитальный ремонт бани; в планах Владимира - строительство тёплого (в доме) сортира: 'Вовчик, друг, я очень тебя уважаю, но зимой бегать гадить на край огорода я имел ввиду...'

Отец Андрей оказался среднего роста полным, можно было даже сказать, пузатым мужчиной скорее всего средних лет: точнее определить его возраст мешала густая, как писали раньше в книгах 'лопатообразная' борода; пегая - чёрная с густой сединой; и вообще - густая растительность на одутловатом лице, с которого поблёскивали неожиданно по детски голубые глаза. Нос картошкой, пухлые ноздреватые щёки завершали облик. Одет он был, вернее - 'облачён' в чёрную... рясу, как догадался Владимир, до этого практически не имевший встреч со 'служителями культа'.

Пока Отец Андрей здоровался с некоторыми 'коммунарками' и с Вовчиком - оказывается, несколько девчонок уже ходили 'на горку' (как говорили местные), 'посмотреть что там и как', - там и познакомились с ним, Владимир исподтишка рассматривал его. Священник, несмотря на полноту, был сравнительно молод - лет под 50, крепок и жив в движениях, много улыбался и даже острил. Благословил трапезу, осенив щепотью стол с ужином, пробормотал молитву - при этом трое девчонок встали, склонив головы, что вызвало некоторое замешательство у остальных, не знающих как полагается себя вести в этом случае; мягко отказался от предложения присоединиться к трапезе; и, пока девушки и парни, ужин которых был частью 'платы' за строительство, кушали, 'развёл религиозную пропаганду и агитацию'.

Слушать его, поедая густой гороховый суп и запивая киселём из концентрата, было интересно: батюшка, как он попросил 'по чину' называть себя, был эрудирован, красноречив и многословен. Разговор с ним, а говорил в основном Борис Андреич, начавшийся с мелких хозяйственных моментов, постепенно перекинулся на вещи более общие, 'мировые', животрепещущие.

Из его речи, или 'беседы', как он назвал её, а вернее, замаскированной проповеди, как сразу сообразил Владимир, изобиловавшей ссылками на библейские тексты, следовало, что

- мир стоит у своей последней черты перед явлением антихриста и последующим за ним Концом Света и Страшным Судом,

- чтобы 'спастись', то есть 'спасти свою бессмертную душу' (насчёт 'тела' отец Андрей особо не заморачивался) следовало покаяться; через покаяние, через епитимью очиститься; в дальнейшем не грешить (Мэгги, накладывавшая добавку, насмешливо хмыкнула, и достаточно демонстративно провела рукой, как бы вытирая ладонь, по крепкой груди с торчащим соском, обтянутой футболкой - священник отвёл глаза и несколько сбился с излагаемой в тот момент мысли),

- ну и, естественно, 'некрещеным душам' следовало немедленно ('пока не поздно!') вступить в лоно церкви, то есть совершить обряд крещения.

Что интересно, и Борис Андреич, и Вовчик, и трое из девчонок, среди них - 'бригадир' Катька, - оказались уже крещёнными; во всяком случае так они себя обозначили.

- У вас же там всё в разрухе? Церковь-то сколько лет стояла, разрушалась?.. - с сомнением спросил кто-то.

- С божьей помощью... Восстановим. Сейчас растёт наша община, больше верующих людей из Оршанска перебирается. Да и сказано в Святом Писании, что церковь под конец времён, как в начале христианства, станет 'катакомбная', люди примут антихриста, и храмы будут стоять пустыми... и никто не спасётся, токмо малое число!..

'Оооо, завёл...' - Вовчик переглянулся с Владимиром.

Но отец Андрей не стал дальше проповедовать; он озвучил дни и время церковных служб, посетовал на нехватку времени ('Всё сам, всё сам, работникам-то сейчас платить нечем! Вот и плотничать с божьей помощью научился, и столярничать... Стекло есть, а рам нет!'), сообщил, что их 'община' посевную (уже повторную, с запасом) закончила и теперь занимается обустройством хранилищ под урожай (' -Тот что нам останется, а не отойдёт кесарю...'), что община всегда с радостью готова принять к себе новых братьев и сестёр... Тут Борис Андреевич предостерегающе покашлял, и перевёл разговор на хозяйственные детали.

Прощались с ним интересно - девчонки, те, что крещёные, подходили по одной, он осенял их крестным знаменем, - они целовали ему руку и кланялись... Всё это было совсем ново и необычно для Владимира, и он глядел на происходящее во все глаза. Вовчик целовать руку и под благословении не пошёл.

- Ты что, крещёный, Вовчик? Вот не знал!

- Бабка крестила, в детстве.

- Пойдёшь?