Крысиные гонки. Часть 2

- Не, я аднаго не могу понять! Аднаго! Понять! - вклинился в тираду Громосеева щуплый мужичонка с пропитым лицом, одетый по деревенской 'моде' в балахонистый потрёпанный и засаленный пиджак, - Вот там, в городах, скажем, голод! А мы, значицца, тута должны производить - и отдавать! Аа??.. Мы-то почему? А? Почему - мы? У них, значитца, голод - а отдавать картошку должны мы! А я её, между протчим, сам садил! И никакой город мне не помогал! Почему это я должОн отдавать свою картошку, если город, к примеру, голодает?? Ааа?? - он победно обвёл молчащих односельчан загоревшимся взглядом, - Пускай сами и выращивают! Аа??!

Устало вздохнув, - видимо, он уже хорошо знал 'оратора', - Громосеев произнёс:

- А ты не замечаешь, Костя... Константин... ммм... Александрович, что именно что 'городские' и приехали на земле работать? И будут работать. Производить продукцию. И также часть произведённого будут отдавать для нормального функционирования государства. Вот, девушки будут работать, на земле. С тяпками и лопатами в руках. Хотя не на то они учились...

- ... знаем мы, на что они 'учились!' - выкрикнул мужичонка, осклабившись, и все вокруг засмеялись, задвигались.

- Рот закрой. Слышал? Сейчас я говорю, свои реплики оставь при себе! - поставил 'оратора' на место Громосеев. И продолжил:

- Так вот. Ты тут за то, чтобы 'не делиться' выступаешь, - а ты сам-то что, всегда был труженик? Насколько я знаю, тебя из лесхоза два раза выгоняли...

- Три. Три раза его выгоняли. Последний раз его уже я выгнал, без восстановления, за пьянку. Пьяница он и вертопрах! - произнёс до этого угрюмо молчавший сухой старик стоявший поодаль. Он, как и 'Костя', также был в пиджаке, старом, но не в пример более приличном; тёмный свернувшийся в трубочку галстук под воротником клетчатой вытертой от времени рубашки символизировал его не совсем 'пролетарский' статус.

- Вот. И Пётр Иваныч свидетельствует, а он тебя хорошо знает! - подхватил Громосеев, - Так что твои рассуждения очень мало что стоят. Тем более что твоего мнения никто не спрашивает. Я тут не дискутирую с вами, а довожу до сведения. На дискуссии времени нет - мне сегодня ещё в Никоновку ехать, а завтра ещё в две деревни. Кроме того дискуссии ничего не решают, - хочется подискутировать - чешите языки дома! Доведённая до вашего сведения информация - решение Администрации, оформленное декретом. Обсуждению оно не подлежит!

- Так бы и сказал... с этого и надо было начинать... - забурчал сразу присмиревший 'Костя'.

- ... если кто-то недоволен - может жаловаться. В Оршанск, в Мувск, своему депутату. Знакомы с ним, нет? Кстати, депутатский корпус распущен, все решения сейчас принимаются только и исключительно коллегиальным решением Администрации. Я - её представитель по этому району. Один из представителей, вернее. Да. Я сразу не представился, извините. Шесть населённых пунктов в моём подведомстве, а машина... бензин... Впрочем ладно, вас это не касается. Так вот! - голос его вновь окреп, набрал силу:

- Государство находится в тяжёлой ситуации, и...

- И, как обычно, вытаскивать государство из этой ситуации должон народ! - видимо не выдержав, вновь вклинился потрёпанный оппонент.

- Морожин! Ещё одна реплика - и ты вместо вечерней самогонки под картошечку прокатишься со мной в Оршанск! Вернее, не со мной - а завтра приедет участковый с плановым объездом, он тебя и заберёт! Ты этого хочешь?? Я могу!

- Всё-всё, молчу, Антон Пантелеич, молчу, так это, сорвалося... - заблеял сразу тот, упячиваясь в толпу подальше от рассердившегося Громосеева. В толпе засмеялись.

- Значит, с 'налогом на сельхозинвентарь' для только что прибывших определились. С налогом по итогам сельскхозяйственного сезона - тоже...

- Ничего не определились... это что же... Жили-жили, никого не трогали... теперь, значит, морковку осенью им сдавай! С чего это вдруг! А если я её, морковку, и не сажала этот раз!.. И вообще... - забурчали собравшиеся.

Вовчик тоже был очень неприятно удивлён; сейчас, уставившись взглядом под ноги, он, призвав свой опыт начинающего экономиста, лихорадочно прикидывал ожидаемый объём урожая, - как теперь оказалось, уже не его с Вовкой, а 'общего', то есть урожая Администрации... получалось совсем невесело!

Один только до этого высказавшийся по поводу пропойцы Морожина Константина суровый старик в галстуке молчал, а потом разрядил общее недовольство:

- Ша, бабы! Раскудахталися! Сказано же вам - экстремальные меры! Крутые времена! Как уже бывало не раз! А если всё уже решено - что и кудахтать!

Все примолкли. Чувствовалось, что к словам старика тут прислушивались.

- Это Иваныч, он бывший директор лесхоза, - шепнул Вовчик другу, - Его тут все знают...

- После войны круче было - ничего, поднялись! И сейчас - надо поддержать государство. Что бы тут всякие Морожины не говорили. Тем более что вашего мнения никто и не спрашивает! Валерьевна! Ты вот баишь, что налог не потянешь - правильно Антон Пантелеич говорит, пускай к себе на постой больше народу, они этот налог и выплатят! За тебя в том числе!