Крышник

Набравшись храбрости, Инга Львовна открыла глаза и увидела дырку в потолке размером с сиди-плеер. Квартира ее располагалась в пятиэтажном хрущевском доме на последнем этаже и постоянно страдала протечками в спальне, там, где когда-то висела люстра. Удивительное было в другом. Сквозь дырку в потолке хлестал дождь, и посверкивала молниями темнота, раскатываемая громом. Но на улице, как помнила только что вернувшаяся домой Инга Львовна, никакого дождя не было.

На кровати лежали куски потолка, напоминавшие булыжники, и от них весело отпрыгивали капли.

От удивления Инга Львовна выронила папку с рукописью. Ей даже показалось, как вскрикнули от боли падения маги и драконы. И опустилась на журнальный столик, который стоял у окна.

Из дырки в потолке хлестал дождь. Кровать превратилась в озеро с размокшими островами подушек и подводными рифами одеял и простынь. Набухшая кровать, купленная полгода назад, обратилась последним ковчегом.

Инга Львовна подскочила, пронзенная жалостью к кровати, и понеслась в ванную за тазиком. Когда тазик опустился в расхлябанную простынь, похожую на расплывшийся кусок ватмана, Инга Львовна устало опустилась на столик, растерянно осматривая следы вторгшейся в квартиру стихии. Она не знала, что ей сделать: расплакаться или дико расхохотаться. Все свалившиеся на нее этим летом беды увенчались обвалившимся потолком. Если бы на ее месте была старшая сестра Анна, родившаяся лишь на два года раньше Инги, то она бы непременно разревелась, но Инга не любила слез.

«А дождь-то откуда?» – скользнула мысль, и Инга выглянула на улицу, но окно облепил смог, словно снаружи стекло затянуло серой тканью, и не было видно, что там творится. Инга в нерешительности потопталась перед окном, переводя взгляд с дождевых потоков, низвергающихся с потолка, на смог и обратно и рванула окно на себя, впуская в тщательно охраняемую берлогу дым и жару, граничащую с безумием. В носу неприятно защипало. Глаза стали слезиться. Из груди наружу рвался кашель. Но Инга определила, что за окном никакого дождя не было.

Захлопнув окно и тщательно заперев его на все замки, Инга раскашлялась. Когда унялся кашель, и Инга Львовна смогла дышать свободно без резких спазматических вздохов, она смогла задуматься и сопоставить два несопоставимых факта.

На одной чаше весов лежала дырка в потолке и дождь, который хлестал внутри квартиры.

На другой чаше отсутствие дождя снаружи квартиры.

«И откуда тогда дождь этот взялся?» – подумала Инга Львовна и потеряла сознание от испуга, увидев сквозь дождь светящийся глаз, заглянувший в дырку в потолке.

3

Когда Инга Львовна обрела сознание, то первое, что она увидела, была лохматая рыжая голова со сморщенной кожей лица, беззубой улыбкой и волосатым картофелеобразным носом. Голова торчала из дырки в потолке и безумно вращала глазами.

– Чего выставилась-то? Крышника, что ли, не видела ни разу? – вопросила голова и скрылась в дырке.

Инга Львовна закрыла глаза и попыталась представить, что она спит, и дырка в потолке не более чем антураж сна, но у нее ничего не получалось. К тому же кто-то настойчиво тряс ее за плечо.

– Ей! Ты чего?

Инга Львовна открыла глаза и увидела рыжую голову подле себя. Рыжая голова находилась на толстой волосатой шее, увенчанной изумрудными бусами, туловище-бочонке с длинными мускулистыми руками, затянутыми в синюю блестящую рубашку, и короткими ногами, обутыми в башмаки с загнутыми носами, на которых звенели при ходьбе колокольчики.

– Вы гном? – предположила Инга Львовна слабым голосом.

Она вспомнила книгу Профессора и почему-то подумала, что лохматое существо карликового роста в броской одежде непременно сошло со страниц «Властелина …».

– Какой я тебе гном! Проспись, женщина. Крышник я. Обычный крышник!

Существо взгромоздилось на кровать, закинуло ногу на ногу, скорчило хитрую рожу и, склонившись к лицу Инги Львовны, так что она почувствовала, что от него пахнет тмином, поинтересовалось ехидно:

– А ты, часом, у себя там, на работе, не поддала?

– В смысле? – слабым дрожащим голосом спросила Инга Львовна.

– Да. Ладно. Забудь, – махнул рукой Крышник, и, дернув себя за мочку уха, извлек из кармана куртки изогнутую трубку, выполненную в виде головы черта, и, набив ее табаком, раскурил. – А ты что, правда, никогда про Крышника не слыхала?

– Вы не могли бы при мне не курить, – попросила Инга Львовна.

– Нет. Ну, вообще обнаглели. Что значит – не курить? Как это – Крышник, да и не курить. Подумайте, прежде чем предложить такое. Как у вас язык то повернулся.

Крышник надулся обиженно и задымил, словно паровоз, выпуская дым в лицо Инги Львовны.

Инга Львовна почувствовала, как вскипает в душе маленький воздушный шарик, наполненный гневом, и запылила:

– Да что вы вообразили о себе, коротышка! Забрались ко мне в квартиру и еще и хамите мне! Убирайтесь вон! Немедленно! А не то я милицию вам вызову!

Она вскочила, но под его скептическим ледяным взглядом осела на пол, словно передержанное тесто.