«Крыша» для Насти

Больше всех переживал тот следователь, Канаенков, который, по его словам, одним из последних видел Анну. Он у нее накануне вечером был, вел серьезный разговор о том, кто ее направил к Игорю Свиридову, который должен был следить за происходящим на улице, возле банка. И ведь сурово предупредил! Намекнул на опасные последствия. А тут — на тебе! Два трупа. И именно тех, кто ему были нужнее всех остальных. Вот так и оборвалась потянувшаяся было ниточка. Да что ниточка! Теперь его версия о сговоре Тереховой со Свиридовым как бы подтверждалась, да только пользы от такого подтверждения не было уже никакой.

Глава пятая По второму кругу

1

Турецкий внимательно прочитал заключения судебно-медицинской, баллистической и криминалистической экспертиз, которые были проведены на месте преступления, в Марьиной Роще.

Когда Канаенков, который наблюдал за выражением его лица во время чтения, увидел, что акты экспертиз прочитаны, а выражение лица Александра Борисовича не изменилось, решил внести свою лепту и стал объяснять, что, по его мнению, в квартире произошло за эти явно потерянные им дни, Турецкий только небрежно отмахнулся.

— Не надо никаких объяснений, — испытывая неприязнь к следователю, грубо говоря, «просравшему» двоих важных свидетелей, сказал он неприятным, брюзгливым тоном. — Все уже сказано экспертами. Если вы еще не поняли, прочитайте снова.

И тут же принялся звонить Грязнову.

— Слава, у нас, милостью нашего нового боевого помощничка, серьезный прокол. Убрали, притом почти чисто, наших свидетелей. Давай, где там у тебя бегает Небылицын?

— Саня, я не торопился бы с ним, он мне самому еще нужен. А чего это ты о Поремском заботишься? Пусть сам о себе заботится! Ишь какой барин!

Ну понятно, Грязнов разводил местечковые претензии, кто в следствии важней, — обычное дело.

— У Поремского сейчас куда более серьезное дело — он разматывает всю Вороновскую кухню. Там мозги нужны.

— А в оперативке, значит?.. — задиристо перебил Вячеслав.

— А в оперативной работе тоже мозги нужны, но еще и крепкие ноги. Канаенков, я опасаюсь, просто один сейчас не справится, надо опросить фактически два дома, и сделать это с умом, а главное, очень быстро. Вдвоем они бы смогли.

— Ладно, — как-то неожиданно легко согласился Грязнов. — Я скажу ему. Он позвонит тебе, ну а ты уж сам распорядись, чтоб у парня не создалось впечатления, что мы им собственные дыры прикрываем. Столько лет, а все — майор, каждый бы обиделся.

— А вот ты же сам и мог бы ему в заслугу поставить, а я подтвержу с удовольствием. К себе бы в департамент его забрал, дальнейший рост обеспечил бы. А то, смотрю, у вас в министерстве все больше слова, а как на деле поощрить человека?..

Вячеслав не обиделся.

— Можно подумать, у вас лучше, — снисходительно фыркнул он. — Так что конкретно этот твой зевнул?

— Убрали, я сказал, обоих свидетелей, которые проходили по вороновскому делу. Охранника и девку, которая его «вовремя» отвлекла от экрана. Убийство чистое, по одной-единственной пуле в серединку лба каждому. В ее квартире, точнее, комнате коммуналки. Причем она была больше раздета, нежели одета, а он лежал на полу в одних трусах. Ну серьезным делом посреди рабочего дня занимались люди, понимаешь?

— Это, что ли, как в том старинном анекдоте? — почему-то засмеялся Грязнов и тут же пояснил: — Ушел, говорит, нынче от знакомой дамы практически налегке, в одном презервативе! Ха-ха!

— Если б ушел, а то ведь там и остался. С пистолетом в руке. И с глушителем. И дверь была закрыта на английский замок. Оттого никто из соседей никаких звуков не слышал. Вот говорит мне, — Турецкий кивнул в сторону молчавшего Канаенкова, будто Грязнов мог это видеть, — всех опросили. Никто — ни слухом ни духом, пока на третий день из-под двери тухлятиной не потянуло. Тут уже соседи заволновались.

— Чистая, значит, работа?

— Во всяком случае, профессиональная. Причем, что любопытно, по сценарию все в комнате выглядело так, будто ревнивый Игорек Свиридов сперва отменно порезвился со своей дамой, Анной Тереховой, а затем забрал у нее три тысячи долларов — откуда, это уже совсем третий вопрос, — после чего всадил ей пулю, а затем произвел то же действие и с самим собой.

— Ревность всему виной, так, что ли?

— Вроде того. Только не было учтено одно обстоятельство. С выстрелом в нее все в порядке. Но выстрел, означавший бы самоубийство, никак не проходит по нескольким параметрам. Если бы Свиридов произвел выстрел из этого оружия — а оно именно так и было, эксперты подтвердили и ствол, и пулю, — то ему бы пришлось приставить глушитель себе ко лбу. Длины руки едва хватало. А медик утверждает, что выстрел был произведен с расстояния не менее двух метров, причем снизу вверх. То есть полная хреновина. Вообще говоря, тебе бы посмотреть, с твоим опытом…

— А твой салага что?

— Он, насколько я вижу, принял версию, удобную подлинному убийце, то есть убийство и самоубийство. И притом высокопрофессиональное. И я теперь, кажется, начинаю понимать причину волнения Кости. Похоже, работают опытные ребята. Вопрос, кто следующий?