«Крыша» для Насти

Об этой новости сказал Евгению Анатольевичу окружной прокурор Павел Никифорович Ефимичев, причем сообщил с явным облегчением в голосе. Было видно, что он даже рад тому, что Генеральная прокуратура освободила его от необходимости «вариться» в этом «тухлом», по его убеждению, деле. Сам Ефимичев уже возбудил уголовное дело по признакам статьи 105, часть 2 — по факту убийства гражданина Порубова и нанесения тяжких телесных повреждений гражданке Копыловой. И еще из материалов расследования он уже знал, что убийца не оставил после себя практически никаких следов, даже оружия не бросил на месте преступления, как это делают обычно киллеры-профессионалы. И вообще ничего, кроме полутора десятков стреляных гильз да довольно невнятных описаний внешности стрелявшего, у следствия на данный момент не имелось. Поэтому Ефимичев, может, был бы и рад, если бы Женя Климов сам довел это расследование до конца, но никакой уверенности в этом у него не было. А жертва, судя по всему, оказалась личностью неоднозначной и влиятельной, недаром же ребята из ФСБ едва ли не первыми примчались на убийство, и, значит, ему, окружному прокурору, просто не дадут отныне спать спокойно, будут без конца теребить и требовать результатов. И вообще на нормальной жизни можно будет поставить жирный крест. Так что звонок из Генеральной прокуратуры показался Ефимичеву спасением, о чем он немедленно поставил в известность и Климова.

Евгений Анатольевич был не то чтобы разочарован, у него и у самого в этом деле не было абсолютно никакой ясности. Кроме того, он был уверен, что ему придется при дальнейшем расследовании столкнуться с фактами, разглашение которых, вполне вероятно, нежелательно. Следовательно, надо говорить не о помощи со стороны тех же фээсбэшников, а, скорее, о долгой и рутинной борьбе за информацию, за каждую ее малую толику.

Такого же мнения придерживался и Володя Небылицын. За то короткое время, которое он провел, опрашивая возможных свидетелей, у него сложилось ощущение, будто свидетели почему-то не заинтересованы говорить правду. Большинство отделывалось короткими репликами: «Не видел», «Не успел разглядеть», «Не слышал», «Слышал, что стреляли, но не видел кто и в кого», «Подошел позже, когда уже все кончилось», «К сказанному добавить нечего»… А там и сказано-то было, что от кого-то слышал, будто киллер окликнул свою жертву, перед тем как начать стрелять. Вроде сказал с упреком: «Генерал…» — а уже потом прогремела автоматная очередь.

Они как раз и обсуждали вдвоем все эти странности, когда Климову позвонил Павел Никифорович и с облегчением в голосе предложил подготовить все имеющиеся материалы по возбужденному делу для передачи в Генеральную прокуратуру.

— Тебе оттуда позвонят и скажут, когда и к кому конкретно доставить. Так что поторопись, экспертов подтолкни, чтоб не спали, ну ты и сам знаешь, что надо делать.

Знать-то они оба — и Климов, и Небылицын — знали, правда, облегчения не почувствовали, как любые другие настоящие профессионалы, у которых отбирают по неизвестным причинам работу, к которой они как бы отчасти уже прикипели. Именно поэтому, когда позвонил Турецкий — фамилия этого опытного следователя, сейчас исполняющего должность первого помощника генерального прокурора, была действительно известна Евгению — и сказал, что хочет попросить — и в этом тоже была своя «изюминка»: не приказал, не распорядился, а именно попросил, — короче говоря, оба почувствовали некоторое облегчение. И настроение резко улучшилось, когда Турецкий добавил, что хотел бы посоветоваться по этому делу и что для этой же цели он пригласил к себе генерала Грязнова, который тоже будет помогать дальнейшему расследованию. Так что ему, Турецкому, было бы важно, чтобы при беседе присутствовал и старший оперуполномоченный Владимир Афанасьевич Небылицын, который работал по горячим следам со свидетелями.

Несколько обескураженный таким поворотом дела, Климов спросил:

— Значит, дальнейшую работу вы будете проводить уже сами?

— Зачем же? Только вместе, коллега, только вместе. Я наслышан о ваших с Небылицыным способностях и не хочу разрушать толковую следственно-оперативную группу. Усилим маленько, если не будете возражать, своим присутствием — и только. И еще просьба, посмотрите, нет ли еще экспертиз у медиков, у криминалистов, у баллистиков. Я понимаю, что так быстро требую практически невозможного, но, может быть, они вас послушают и выдадут хотя бы предварительные заключения? Что-то ж у них уже наверняка есть? И последнее. Если не возражаете, я хотел бы вас с Небылицыным увидеть у себя, на Большой Дмитровке, в течение ближайшего часа. Грязнов уже едет. А в восемь у меня срочное дело. Но я вас с Вячеславом Ивановичем, видимо, оставлю, чтобы вы обменялись своими соображениями. Не возражаете?

Как было возражать после такого любезного приглашения?