Крымский цугцванг 1 (СИ)

Главное сейчас — КТО будет моим преемником. Это должен быть: а/ сторонник западной цивилизации б/ мой, а лучше правительственный оппонент, критикующий жесткий антизападный курс прежнего министра и в/ с мягкими политическими взглядами, готовый на уступки. А уступки будут нужны, тут никуда не денешься. Другое дело, удастся ли остановить их на уровне моральной пощечины с нашими извинениями или придется отрезать от себя кусок мяса.

Ларионов позволил себя улыбнуться и похлопать по колену Романова. Лучше бы он этого не делал — имеется в виду не хлопанье, а улыбка. Получился какой-то оскал мертвеца. Романова аж передернуло. Именно эта гримаса заставила его заткнуться и молча согласиться с Ларионовым. Человек наступил на горло своей песни ради абстрактного «Родина требует». У него уже был один инсульт… так недолго и до второго.

Как Дмитрий Сергеевич не был до глубины костей циником, но он понимал, что Россия все-таки есть и бывают моменты, когда защищать надо не конкретного президента, а ее. И пусть знамя — это всего лишь разукрашенная тряпка, но в бой идут именно за ним. И умирают тоже. Благо от него не требовалось, как от солдат под Джавой, гибнуть во имя страны. Всего лишь устраивать торги и откупаться.

Алексей Антонович оценивающе глянул на него, понял, что Романов дожат. Он вытащил из кармана фон, соединился.

— Да, — коротко сказал он. — Прямо сейчас. Да, я понимаю, время не ждет. Американский посол ждет дальнейшего разъяснения нашей позиции уже сегодня после 16.00 по московскому времени.

Он убрал фон.

— Нас с вами ждет президент.

Романов удивился спешке.

— Вы же знаток дипломатии, — укоризненно сказал Ларионов, — должны понимать, что сейчас каждая секунда на счету. Слышали, что я говорил?

— Да, но я хотя бы костюм приодел какой. А то так…

Романов был в том выходном костюме, который обычно носят гостиничном номере, когда не собираются никуда выходить, окромя ресторана и в соседний номер к знакомой. Он же не виноват, что его в таком виде вынесли спецслужбы из квартиры Маши и так выслали в Россию. И все это было мято — перемято и испачкано.

— Ничего, — заторопил его Ларионов. Чувствовалось, что он уже примеряет на себя мундир отставника. И ему не терпится сбросить с себя тягомотину министерского поста и хотя бы нормально выспаться. — Визит неофициальный. Да и не будет Мануйлов обращать внимание на такие пустяки. Война на носу, а вы фрак забыл заказать у Версачи. Стыдно, право слово. Будто он не знает оттуда вы и что с вами было. Мне ФСБ не все докладывает, а ему сами понимаете. Как выдумаете, ФСБ не знало о случившемся с вами?

Под давлением Ларионова еще не пришедший в себя Романов отправился за ним. В самом деле, пора уже завершать эту канитель и стать из кандидатов министром. Он, правда, не очень был знаком с обязанностями современного министра, но надеялся, что они сильно не изменились по сравнению с XIX — XX веками. А уж их-то он представлял буквально в мелочах.

Президент принял их сразу. Точнее сказать, они просто прошли через приемную, поздоровавшись с несколькими сотрудниками аппарата президента.

Мануйлов был в парадном кабинете, знакомом миллионам россиян уже не одно десятилетие по телевизионным новостям.

Он деловито пожал обоим руки и пригласил сесть.

— Как здоровье, Алексей Антонович, — начал он непривычно. — Давление не беспокоит?

Романов мог бы удивиться, если бы не знал об инсульте.

— Да ничего, знаете, — застеснялся Ларионов, — для здоровья ничего страшного.

— Да? — вполне натурально удивился Мануйлов, — а мне врачи говорят другое. Давление сто пятьдесят на сто тридцать. И это несмотря на то, что лекарства вы пьете горстями.

— Да мало ли что они говорят, — начал сердится Ларионов. Явно было, что разговор о здоровье его стесняет.

Но Мануйлов был не таким человеком, которого можно было смутить сердитым тоном.

— В общем так, Алексей Антонович. Наша с вами договоренность по поводу вашей дальнейшей работы остается в силе. Но перед этим я прописываю вам две недели курортного режима с интенсивным лечением. Нельзя иметь такое давление, особенно в вашем положении.

— Да ерунда все это! — возмутился Ларионов.

Но президент был непреклонен:

— Три недели. Мне вы нужны только живым.

— Я еще и не такое… — начал было Ларионов, но услышав про увеличенный срок остановился. Ехидно сказал:

— У вас удивительная манера уговаривать собеседника. Вам бы подошла роль тюремного надзирателя.

Мануйлов только ослепительно улыбнулся:

— Я не Новодевичье кладбище, мертвых не собираю.

— Ладно, — нехотя сказал Ларионов, — две недели мне хватит.

Мануйлов снова улыбнулся, но на это раз по-другому, как-то по-домашнему.

— Что ж, времени у нас нет, поэтому прямо здесь в кабинете и передадите дела.

Романов и Ларионов удивленно переглянулись. Ни тот, ни другой таких процедур не встречали. Сам Ларионов рассчитывал, что после отъезда из Кремля они отправятся в министерство и там он передаст наиболее важные бумаги и файлы, познакомит верхушку чиновников с новым министром.