Крымский цугцванг 1 (СИ)

— Господин Романов, мне срочно заказали передачу, посвященную англо-русским отношениям накануне скорого визита президента страны в Лондон. Ну, вы знаете, проблема русско-грузинских отношений, экономика и так далее.

Еще бы Романов не знал! Про две российко-грузинских войны 2008 и 2026 гг. не имел представления только ленивый. А уж историки располагали разрешенными сведениями вплоть до мелочей.

Ну да ладно. Кажется, его догадка о грядущем потеплении была правильной. И Поликарпов собирается бежать впереди паровоза… Или ему приказали?

Романов пригляделся к ведущему программы.

Поликарпов был озабочен и не скрывал этого. Неужели все же приказали провести? Хотя нет, прожженного журналиста этим не проймешь. Не в первый раз.

Скорее всего проблема в уровне предстоящей дискуссии. Смотреть ее будут не только в России, но и на Западе. Причем не только в обществе, но и среди чиновников, не исключено, что и наивысшего уровня. От того, как дискуссия пройдет, сложится фон хотя бы начала визита президента. Вопрос в другом — мы туда едем мириться или драться? Положение в Грузии, Южной Осетии и Абхазии, как и пятьдесят лет назад, напряженное.

А это означало, что журналисту с одной стороны можно озолотиться, а можно прогореть так, что от тебя отвернутся и свои, и западные. Ведь вопрос еще в том, как смотрит на вопрос президент. А он смотрит, похоже, довольно жестко… а может и нет.

Как повернуть дискуссию?

Романов фыркнул. Журналистам кремлевского пула и не только им предстоит веселое время.

Впрочем, не надо торопиться. Проблему, как выкрутиться, прогнувшись перед российскими менеджерами от политики и одновременно дав понять ТАМ, что он свободный прозападный журналист, пусть решает сам Поликарпов. Романов позиции, когда есть возможность и рыбку съесть, и ЭТО САМОЕ, избегал принципиально. Он был всяким, но только не политической проституткой.

— Готов вам служить, — отделался Дмитрий Сергеевич общей фразой.

— Хорошо бы, — Поликарпов даже в столь сложный для него момент не мог не схохмить. — Я хочу пригласить вас поучаствовать в сегодняшней, то есть 11 января 2051 года, дискуссии на тему: «Англо-русские отношения в последние столетия и проблемы сближения России и Запада». Прошу прощения, что зову в последний момент.

— Ну… — потянул Дмитрий Сергеевич. По этому вопросу он дискутировал еще со студенческих времен. А уж начав работать в ИРИ РАН, говорил и писал больше, чем на все остальные ученые института вместе взятые. Готовиться ему не требовалось.

— В академических кругах вас характеризуют как одного из рьяных и последовательных англофилов, — продолжил Поликарпов. — При чем не только у нас, но и, что немаловажно, ТАМ. Я прошу вас сегодня выступать именно с этих позиций.

Лучшего предложения Дмитрий Сергеевич не слышал с той поры как его, молодого кандидата исторических наук, пригласили работать в институте.

— Я готов, — коротко ответил Дмитрий Сергеевич, — только, — обратил он внимание ведущего, — вас немного обманули. Я не англофил.

— ??!

— Англию в частности и Запад в целом я ругаю не меньше, чем среднестатистический русский. Другое дело, что я не исхожу слезами и слюной по поводу неделимой и сермяжной. И не отворачиваюсь от достижений Запада в разных сферах — политической, культурной, технической и т.д.

— Очень хорошо, — с облегчением сказал Поликарпов, который уже решил, что Романов заюлил и собирается спрятаться в кусты. — Можете называть себя, как хотите. Главное, что у вас есть своя точка зрения, отличная от взглядов наших оголтелых славянофилов. В наше время не так просто спорить с ними. Вы представляете, два предыдущих оппонента, академики Сызранцев и Танеев, в ответ на мое предложение участвовать в дискуссии сначала согласились, а сегодня отказались.

Дмитрий Сергеевич презрительно фыркнул. Он прекрасно понимал академиков. Скорее англофилы, чем англофобы, они осторожно выступали за сближение с Западом, но так, чтобы не раздражать славянофилов и Генштаб РА. А поскольку политическая обстановка в России так и не была до сей поры выяснена и направленность взглядов нового президента не выкристаллизировалась, у них, скорее всего, не хватало духу открыто выступить в противовес официозной позиции. Дети, знаете ли, один гипертонический криз уже был, а ты только жить начинаешь, в седьмой десяток вступил.

Сызранцев и Танеев занимали немалые посты в академических структурах. И, наверное, объяснили свою позицию принципом — как бы чего не вышло.

— Да, — подтвердил Поликарпов. — Господа ученые выразили опасение, что у академических институтов, которые они возглавляют, возникнут проблемы с финансированием.

Ох уж эти хлипики, интеллигентные нытики!

Дмитрий Сергеевич хоть и сам формально относился к интеллигенции, но больше считал себя мужиком из крестьянской среды, а потому любил поиронизировать над своими собратьями.

— Нет, меня совершенно не трогает позиция государства, — четко сказал Романов, уловив подтекст ремарки об академиках. — Я выскажу свою позицию и буду ее отстаивать, если надо на кулаках. И плевать я хотел на то, что мне скажут чиновники.