Крымские мечты. Том 1

В эту ночь меня не покидало странное предчувствие, я вспоминала Николаевку, и мне хотелось вновь ощутить высокие волны, которые сбивают с ног. «Вот бы были волны», – думала я. И как говорится, «накаркала»: сильный ветер не только снёс чехол с нашей машины, но и вызвал переполох на пляже. Когда мы пришли туда, то увидели, что галечный пляж смыло, остался нетронутым только бетонный пляж с шезлонгами, туда и ютились люди и, откровенно говоря, с каждым часом становилось всё теснее. Впрочем, нас это волновало мало, я так радовалась своей выдумке, я так хотела увидеть это бушующее, злое и пенное море! Между прочим, мы заметили, что в Гурзуфе очень много отдыхающих из Западной Украины, то и дело мы слышали украинский язык, я постоянно практиковалась в его познаниях. Волей-неволей, эти отдыхающие напомнили мне о моём возлюбленном, который родом также из Западной Украины. А мне так хотелось забыть его, тем не менее, если кого-то действительно полюбишь, то очень сложно разлюбить, но это поправимо. Рассказала я об этом только из-за того, что в этом трёхбалльном шторме, среди шума моря, на время стёрлись различия в религии, языке, политических убеждениях и т.д., люди прыгали в волны и катались по гальке, как дети, налетали друг на друга, набивали синяки, сбивали колени и локти в кровь. В этом переполохе, у меня не раз сносило все части купальника и приходилось в спешке их надевать, меня топило, а я радовалась; меня сбивало с ног, а я поднималась: я была так счастлива.

Правда, стихия чуть было не привела к трагедии, одна мамаша потеряла своего ребёнка и с истерическим криком искала его в море, а мальчик тихо стоял на бетонном пляже и в море даже не заходил, и всё окончилось благополучно. Дополнением к этому развлечению, стало то, что в море я нашла одну гривну, и это были мои первые карманные деньги на отдыхе. Когда я увидела, что на пляже предоставляют ещё и массаж, то я посмотрела на море, и мне пришла в голову мысль: «Зачем платить больше? Идите в море».

День четвёртый. «Продолжение шторма. У лукоморья дуб зелёный»…

Вчерашнего дня мне вполне хватило. Получив кучу синяков и разодрав локоть до крови, теперь я хотела поплавать в маске и посмотреть на здешних рыбок. Вначале море было почти спокойным, и я сразу отправилась в своё погружение. Рыбок я увидела много, водорослей тоже, но кроме них, я нашла деньги. Теперь, возле пирса, на глубине около четырёх метров я находила по десять копеек четыре раза, а также одну русскую копейку. Тогда, мой брат изрёк крылатую фразу, которые часто вылетают из его уст: «К твоим трусам прилипают деньги», я ещё раз убеждаюсь в том, что я и впрямь особенная.

А шторм, кстати, разыгрался ещё сильнее, чем вчера. Люди лихорадочно сбегали с обжитых мест на бетонный пляж, но и там места было немного, в этот день мы сняли кучу видео об этой стихии, которое тоже можно просмотреть. Днём, мы разбавили экстрим посещением музея Александра Сергеевича Пушкина. Билеты оказались недорогими, значит, большинство людей смогут узнать много интересного о себе и о других. Здание музея располагалось в санатории Пушкино (что не удивительно), оно представляло собой первую европейскую постройку на Южном Берегу Крыма, дворец графа Ришелье, который, впрочем, сам в нём не жил, а жили там его друзья и знакомые, а также – Пушкин. Этот дворец ещё называли воздушным замком, потому что с моря казалось, что он стоит на облаках. Экскурсовод попался молодой разговорчивый и компетентный, всё нам рассказал очень хорошо, без него посещение музея не было б столь ярким. Я узнала, что этот самый воздушный замок состоит из трёх этажей, на третьем жил Пушкин, этот этаж имел красивое название «Бельведер», которое аналогично современному слову «Пентхауз». На втором этаже жили Раевские, а на первом – прислуга. Не буду рассказывать всю историю, которую услышала во время экскурсии, опишу лишь самое яркое, что имеет для меня интерес. Оказывается, мы с Александром Сергеевичем во многом похожи, я не имею в виду творчество, поскольку оно у нас различается, я говорю о чертах характера. Почерк у него был двух видов: официальный, каким он писал деловые бумаги и письма родным, там он старался писать красиво, но всё равно трудно было разобрать отдельные слова; и почерк «для себя», которым он писал свои шедевры, там полная неразбериха, как и у меня. Меня обрадовало то, что у нас был одинаково корявый почерк. Но это ещё не всё, он, как и я, не до конца интеллигентный и благородный и даже некий извращенец. Говорю я так не с целью обидеть великого писателя, а только потому, что он подглядывал за купающимися сёстрами Раевскими из оливковой рощи, жалкие остатки которой сохранились в санатории «Гурзуфский».