Крым

– Занято! – отозвался ворчливый голос. – Зайдите позже!

Пошта настойчиво забарабанил в дверь.

– Да что ж это за моб вашу ять?! – рассвирепел ворчун.

Дверь распахнулась, а за ней, к удивлению Пошты, не оказалось никого.

– Чего надо? – спросил голос откуда-то снизу.

Пошта опустил взгляд. Перед ним стоял лилипут – не мутант-карлик с Чатыр-Дага, а самый обыкновенный, докатаклизменного образца лилипут, или маленький человек, как их принято было называть. Ростом около метра, с широкими плечами, мускулистыми руками чуть ли не до колен, кривоватыми ножками и большой, как у нормального человека, головой, увенчанной копной соломенных волос и украшенной вислыми, соломенного же цвета усищами. Одет лилипут был в одну простыню, обмотанную вокруг чресел, в одной руке он держал початую бутылку пива, а в другой – дымящуюся сигару.

– Чего надо? – повторил он сердито. Пошта явно оторвал его от чего-то интересного.

«Что-то интересное» розово и голо возилось в вагончике на постели, кутаясь в простыню. Уж не Олеся ли? Да нет вроде бы…

– Ты Лоренцо? – уточнил Пошта.

– Ну?! – прорычал карлик.

– Дело есть. Я – Пошта, листоноша.

Лилипут нахмурился, сделал шаг назад и сказал:

– Проходи.

Пошта вошел в вагончик, а администратор цирка рявкнул на копошащихся в постели девок:

– А ну, кыш отсюда! Быстро, а не то заставлю слоногрызу клетку чистить!

Девки, взвизгнув, сыпанули на улицу, на ходу подхватывая свои манатки. Одна из них была гибкой, как змея, успел разглядеть Пошта, а тело второй почти полностью покрывала татуировка.

– Ну, листоноша, – молвил Лоренцо, присаживаясь, – слушаю тебя!

– Олеся где? – напрямик спросил Пошта.

– Кто-кто?

– Олеся. Блонда. Высокая. Ломилась за кулисы. Мне сказали – ты ее забрал.

– Ну, во-первых, не забрал, а велел провести ко мне. На собеседование. Во-вторых, тебе-то какое дело? – спросил лилипут.

– Она дочь казачьего есаула Тапилины. Я сопровождаю ее в Сечь.

– Ох ты ж! – удивился Лоренцо. – Самого есаула дочь? Ни черта ж себе! Я думал – просто девке скучно стало, захотела на зверье посмотреть, с акробатами покувыркаться…

На лице карлика читался испуг и удивление. Он, похоже, начинал понимать, что вляпался в пренеприятнейшую историю.

– Я это, – промямлил он, – ща найду ее. Честно-честно. Девка-то симпатичная, думал, в обоз ее пристроить. Велел дрессировщику на экскурсию сводить, по зверинцу-то. Ты посиди тут пока, листоноша, я мигом обернусь. Не спортили твою девку, не боись. Главное, казакам ничего не говори, а то они любят сперва шашкой махнуть, потом разбираться. Окай?

Пошта кивнул. История выглядела логично: своенравная Олеся поперлась на поиски приключений, а Лоренцо решил приспособить ее для бизнеса. «Надеюсь, – подумал Пошта хмуро, – я успел вовремя, и есаулу не придется объяснять, каких успехов добилась его дочка в шоу-бизнесе».

– Я мигом, – повторил Лоренцо, выскакивая из трейлера. – Я ща! Не уходи никуда.

Хлопнула дверь, щелкнул замок.

«Это еще что за хрень, копать-колотить? – удивился Пошта. – На фига он меня запер?»

Листоноша встал, подошел к окну. Полуголый лилипут скакал вприпрыжку через двор, путаясь в простыне, и отчаянно махал руками распорядителю. Тот выпучил глаза, нырнул в шапито – и оттуда буквально через пару секунд выскочили четверо – еще два лилипута в кожаных доспехах, один акробат в трико и фокусник во фраке на голое тело.

Лоренцо им что-то пробормотал, и четверка бросилась врассыпную, чтобы через пару минут вернуться (Пошта наблюдал за ними с любопытством и нарастающим беспокойством) с канистрой и охапками дров.

«Копать-колотить! – подумал листоноша, когда приспешники Лоренцо стали тягать хворост к радужному вагончику и обкладывать его со всех сторон, обливая бензином. – Никак лилипут захотел устроить из меня барбекю! Ну правильно, в честном бою его цирковая гвардия не выстоит против листоноши, а вот запереть снаружи и поджечь – это по-нашему, по-крымски».

Пошта схватил табуретку и попытался выбить окно. Не тут-то было! Окна в вагончики были из триплекса – два куска толстого стекла, наклеенные на пленку между ними. От удара табуретом по стеклу побежала паутина трещин, но и только.

Циркачи тем временем готовили костер для аутодафе.

Оставалась дверь. Замок в двери был солидный, «паук», расправляющий свои ригели-щупальца во все четыре стороны. А вот петли… Петли были внутри.

Пошта вытащил узкий сапожный нож, выбил направляющие стержни из петель и лягнул дверь. Та затрещала, но ригели замка выдержали.

За окном полыхнуло пламя, затрещал хворост. В вагончике мигом стало жарко, как в духовке. Сквозь все щели повалил вонючий дым.

«Весело, – подумал Пошта. – Сейчас изжарюсь. Надо вырываться».

Он разбежался и с разгона врезался плечом.

Дверь вылетела вместе с косяком, и Пошта вылетел во двор.

Циркачи растерялись – но ненадолго.

– Мочи его! – заорал Лоренцо, срываясь на фальцет.

Первым бросился в бой акробат. Кувырок, сальто, фляк – мельтешение конечностей, хаотические перемещения, невероятная скорость и пластика. Будь у циркача какое-нибудь оружие, листоноше пришлось бы туго. Но акробат был безоружен.