Крым 2.0

Телефонный звонок застал Алексеева еще в постели. Дурацкий сон смешался со звонком. Слегка очумев со сна и от так неожиданно обрушившегося на него похмелья, Алексеев долго таращился на экран мобильника. Наконец, одолев все преграды информация «прошла». На экране светился номер Матвея. Сон слетел. Явился, засранец!

— Привет,

— Ты? В Москве?! — на последнем слоге пересохшее горло подвело, и фраза вышла сдавленной.

— Только с самолета. Ты как, позавтракать вместе не желаешь?

— Приезжай. Позавтракаем. — Алексеев постарался вложить максимум сарказма в эти два слова. Собеседник остался равнодушен. Ответ прозвучал сухо:

— Через час буду у тебя.

Приблизительно через час с четвертью, у ворот алексеевского особняка остановилось такси с Матвеем. Водитель с любопытством посмотрел, как перед его машиной плавно распахиваются во всю ширь кованые ворота и выскочивший из домика охраны привратник, почтительно вглядевшийся в салон, показывает ему на аллею, ведущую к темно-коричневому, солидному особняку, стоящему в глубине территории. Водила не отказал себе в удовольствии представить, что это дорога к собственному дому. Одолев 200 метров аллеи, отделяющей ворота от подъезда, он успел испытать «оргазм потребителя». Науке такой феномен неизвестен, но хорошо знаком массе домохозяек, дорвавшихся до полок супермаркета и в азарте выкидывающие деньги на ненужное им барахло. Продолжая развлекаться, таксист в уме прикинул, площадь участка (как минимум пару гектаров) и попытался перемножить сотки на бешеные тыщи, которые, по его предположениям они могли стоить. Сбился, мысленно плюнул, для себя определив сумму, как совершенно запредельную.

Такси остановилось у подъезда и Матвей, попросив таксиста обождать, сколько требуется, исчез за дверями. Таксист, возблагодарив про себя господа за такого пассажира, поклялся ждать того хоть до зимы.

Алексеев, надевший халат поверх костюма и оттого напоминавший помещика-аристократа в родовом поместье, поджидал Федорова в зимнем саду. Роскошная, сочная зелень ухоженной оранжереи и ноябрьский, облетевший сад за ее окном резали глаз диссонансом. Снега не было и облетевшая побуревшая листва, лежала между голых деревьев, на раскисшей земле. В противовес ей, в оранжерее, прямо от стеклянной стены сплошным зеленым ковром расстилалась изумрудная зелень. Матвей не был силен в ботанике, из всего многообразия опознал только папоротники и какие-то кусты, похожие на можжевельник.

Переведя глаза с растений на партнера, Матвей удивился тому, как переменился его приятель. Осунувшееся лицо, беспокойные, запавшие глаза. Лоск и самоуверенность исчезли. Даже костюм и роскошный халат не помогали. За столом сидел нервный, издерганный человек. Криво улыбнувшись, Димочка поздоровался.

Матвей опустился в кресло напротив. Повисла пауза.

— С чем пожаловал?

— Ты хоть накорми сперва, а потом спрашивай. Я ж прямо самолета, голодный как собака.

— Сейчас.

Дима махнул рукой и велел подбежавшей прислуге принести чай, коньяк и что-нибудь для перекуса. Вскоре принесли графинчик, блины и большой, умопомрачительно пахнущий, ароматный чайник. Матвей по быстрому разлил коньяк. Не чокаясь, они выпили по стопке и Матвей с аппетитом переключился на блины, попутно слушая, реплики хозяина.

Начав с московских новостей, постепенно распаляющийся Алексеев быстро перешел к единственному, волновавшему его вопросу.

Про себя Матвей решил: пусть сперва Димочка выговорится и спустит пар. Более сложные вопросы он собирался поднять позднее.

Постепенно Алексеев начал входить в раж. Начиная задавать риторические вопросы и сам же, не дожидаясь ответов, отвечать на них. В промежутках своей обвинительной речи он отхлебывал коньяк и Матвей понял, что до содержательной части, если все пойдет так и дальше, они сегодня не доберутся.

Тем временем Димочка, окончательно войдя в форму, старательно, по пунктам припоминал собеседнику все: и выгодное вложение капитала, обернувшееся грандиозным провалом, и испорченные отношения с МИДом, и чекистов, с которыми едва удалось помириться, и грандиозный кусок, благодаря этому уплывший у него из-под носа. О деньгах, которые он успел заработать, он не вспоминал, зато припомнил полученную от президента выволочку, когда его уши все-таки вылезли наружу из крымской истории. Матвей помнил этот момент — мстительный министр иностранных дел, только спустя полгода раскопал первую информацию о виновниках своего позора и сразу помчался с докладом к президенту. Отошедший к тому времени президент только благодушно пожурил Димочку. Но тогда, ему с перепугу казалось, что его готовы выкинуть из администрации, как нашкодившего кота. МО и чекисты тогда здорово помогли ему, представив ситуацию с выгодной стороны.

Матвей покончил с блинами и теперь молча пил чай и курил, ожидая, что иссякнет раньше: запал или коньяк. Коньяк и горячность собеседника подошли к финалу одновременно. Перелив в себе в рот последние капли французского напитка, Дима умолк.

Решив воспользоваться паузой, Матвей отложил сигарету и, посмотрев на собеседника, спросил.